Баян Ширянов - Могила Бешеного

- Расслабляется.

После этого последовала недолгая пауза и тот же голос виновато проговорил:

- Не знаю. Пьян он. А через пару секунд молчания раздалось четкое:

- Слушаюсь! Мы его подготовим! Ждем. Послышался щелчок, а за ним торопливые шаги. Свет погас и хлопнула дверь.

Судя по услышанным обрывкам разговора, вскоре ожидалось прибытие какого-то важного лица. Иначе человек, говоривший по телефону, не стал бы отвечать в такой сухой манере.

Кроме того, оставалось пока неясным о ком конкретно идет речь, кого надо "подготовить" к высокому визиту? Шрам подозревал, что предметом обсуждения был Бешеный. Но выяснить, так ли это можно было лишь подождав некоторое время. И Коростылев стал ждать. Скрашивая безделье, Тихон некоторое время слушал беседы в других комнатах с освещенными окнами, но больше ничего интересного подслушать ему не удалось. Лишь обсуждения каких-то коммерческих сделок, достоинств машин и сравнительный анализ нескольких проституток со множеством интимных подробностей. Прошло около часа, когда на дороге, ведущей к даче, появилась кавалькада машин. Коростылев, не снимая наушник, надел инфракрасные очки.

Первой шла черная 31-я "волга", за ней роскошный лимузин "Понтиак", замыкающим шел "BMW". Ворота перед первой машиной распахнулись как бы сами собой, и приехавшие автомобили вереницей проследовали на территорию дворца.

Это означало, что за дорогой ведется постоянное наблюдение. А машина Тихона здесь уже засветилась. Впрочем, прикинул Шрам, местные охранники могли принять его за заблудившегося водителя, который пытался срезать угол, выезжая на трассу. Хорошо если было так, в противном случае, его тачка уже под колпаком, и её хозяина уже ищут. Но чутье подсказывало Коростылеву, что пока все спокойно, и он может и дальше незамеченным скрываться в ветвях.

Из лимузина вышел человек. В какой-то момент он повернулся лицом к Коростылеву, и Шрам узнал его. Это лицо довольно часто в последнее время попадалось на расклеенных по городу предвыборных плакатах. Васильченко.

Сам Владимир Иванович выглядел озабоченным, его со всех сторон прикрывали телохранители, дюжие парни в черной униформе. Кандидат в президенты неспешно прошествовал ко входу, перед ним распахнули двойные двери, и он скрылся в глубинах дома.

За все это время не было произнесено ни слова. Как Тихон не пытался поймать звуки речи, в наушнике были лишь разного рода шумы, от хлопания дверец машин до стука кованых сапог по асфальту.

Но в следующие несколько минут информация посыпалась как из рога изобилия.

Загорелось окно в одной из комнат на первом этаже. Зашторено оно не было и Коростылев смог, пока охранник не задернул занавески, разглядеть на диванчике в глубине помещения знакомую фигуру Савелия Говоркова.

Микрофон тут же нацелился на это окно. Но самое важное Шрам уже знал:

Бешеный здесь. - А, ты, Володя... - Услышал Тихон слегка искаженный голос преступника. - Зачем меня из своего гарема вытащил? Ответ состоял из многоэтажного матерного ругательства, Коростылев не считал колена, но его этажность могла поспорить с высотными домами на Новом Арбате. В переводе на русский язык, оно бы звучало так:

- Ты чего тут делаешь? Своим появлением ты можешь меня крупно скомпрометировать. - А, хуйня! - Просто ответил Говорков. - Только на хера твои орлы меня протрезвили?

- Ты же ко мне не явился. Вот и пришлось разыскивать и самому к тебе являться. Почему на встречу не пришел?

- Неприятности. - Пробурчал Савелий. - Не успел. - А конкретнее. Хрен один появился. По лагерям его знал. - Ну и?.. - Он и на хате моей побывал, и у телки. Его взяли, а он удрал, падаль, и на бомжей вышел. Что??!! - Взревел Васильченко. - Ты понимаешь, что это значит? Вся операция под срывом!!

- Да не ори, ты. - Проговорил Бешеный, подождав пока Владимир Иванович закончит свои вопли, - Он только двоих бомжей знал. А у меня десяток других есть. Дымовуху напустят. Да и нет его уже. Я, кажись, подорвал его... - Так подорвал или нет?

- Не знаю я! Неохота мне было завал голыми руками разгребать. Самого волной шарахнуло. - А бомбы? - Переменил тему Председатель "РНИ" - Они уже у хачиков. Заведены, заряжены. - Кто их знает?

- Только я. Четко. - Ну, ладно... - Задумчиво сказал Васильченко, - А что с этим, твоим другом?

- Каким другом? - Не понял Говорков. - Который за тобой гоняется. А-а-а... Я ж говорил - подорвал... - Протянул Бешеный, и Тихон отчетливо услышал хруст пальцев, - Женку его мочкануть хотели, припугнуть чтобы. А она живучая оказалась. Я в больничку машину послал, а эта сука под охраной была. Всех моих - того... А сам он... Гэбист. Жил мужиком... - Ты говори, может он здесь тебя найти, если жив остался? - Сурово спросил Владимир Иванович. - Да ни в жизнь. Твой адрес только у меня на компьютере. А влезть в него невозможно. Я крутую защиту поставил. Коростылев чуть не рассмеялся, вспомнив о крутости защиты на той персоналке. Но упоминание о бомбах и хачиках, кавказцах, их обладателях, заставило Тихона всполошиться. Это придавало делу новый поворот. Если до того, Шрам планировал просто убрать Бешеного, несмотря на строгий запрет Загоруйко, то теперь Говоркова следовало сперва допросить. Разговор тем временем закончился. Васильченко, раздраженный донельзя, материл всех попадавшихся ему на пути к лимузину.

Сам хлопнул за собой дверцей, и кавалькада машин покинула территорию дачи.

Подождав немного, Шрам спустился с дерева. Внизу все было спокойно. За его машиной так никто и не следил, и Коростылев рванул в Москву, за шприц-тюбиками с сывороткой правды. По пути он строил планы захвата этой дачи.

LII. БЕШЕНЫЙ НА ДАЧЕ.

При свете редких желтых лампочек, Савелий Говорков шел по узкой дорожке около рельсов. Мимо с грохотом проносились метропоезда и, ещё издалека слыша их приближение, Бешеный вжимался в ребристую стену, чтобы его не снесло воздушной волной прямо под стучащие колеса. Когда он добрался до станции, это оказалась Красносельская, Савелий осмотрел себя. Его новый костюм оказался во многих местах порван, заляпан грязью, в ботинках хлюпало. Пассажиры, косясь на него, морщили носы и старались бочком отойти подальше. Купание в подземной речке сделало его одежду, а с ней и самого Говоркова, источником труднопереносимого зловония. Показываться в городе в таком виде значило немедленно обратить на себя внимание легавых.

Дожидаться ночи тоже смысла не имело. Можно, конечно, было позвонить кому-нибудь, чтобы его встретили, но этого не позволяла гордость Бешеного.

Предстать перед подчиненными в таком виде было выше его сил.

Внезапно Савелий вспомнил о даче Васильченко. Она располагалась под Загорском, и там можно было и переодеться и отдохнуть. Охрана его знала, как-никак все они были в его подчинении, но не прямо, а косвенно: личная охрана Председателя партии "РНИ" набиралась Бешеным. Кроме того, после таких приключений оставаться в Москве было не только глупо, но и опасно.