Шахразада - Страсть гордой княжны

– Воистину, – кивнул Наджа, – о фонтан, это чистая правда. Однако надо же как-то прикрывать собственную леность и нерасторопность. Так не лучше ли назвать виноватым того, чей пример столь сильно глаза колет.

Фонтан едва слышно журчал, соглашаясь с обоими своими собеседниками.

– Одним словом, о мудрая влага, местный торговый люд менее всего желал появления нового купца. И еще меньше он желал появления купца, знающегося с черными силами. Вот поэтому я и сказал тебе, о сокровище прохлады, что хозяин зря отправился в город. Никто, конечно, не скажет ему «нет», все будут гостеприимно приторны, будут кивать своими линялыми чалмами и повторять: «Приходите завтра!» – эту великую фразу, которая переживет века и покорит все страны, сколь бы укреплены ни были их границы. Однако ни в присутствии наместника, ни среди базара, ни даже у городской стены не найдет наш достойный хозяин ни грана сочувствия. Могу держать пари, что вечером официальный сюртук, усталый и пропитавшийся пылью и потом, который уважаемый Масуд надел поутру, будет заброшен в подвал навсегда…

– Увы, мудрый фонтан, – задумчиво проговорила Джая, – так бывает… И сколь бы ни были различны языки и верования, сколь были бы непохожи купцы и лавочники разных стран, зачастую ведут они себя так, будто их родила одна суровая мать и воспитывал один, глупый до одури наставник.

– Да, тихая влага, это воистину так… – согласно кивнул Наджа.

Первой этой игры не выдержала Джая – она прыснула от смеха и отложила рукоделие. Управитель усмехнулся в усы и не без одобрения посмотрел на хозяйку. Эта черноглазая иноземка показалась ему сейчас во сто раз милей любой местной девушки, ибо выяснилось, что она не только хороша собой и желанна хозяину, но к тому же и отнюдь не глупа. Быть может, она даже много умнее любого из местных, надутых, словно породистые индюки, купцов.

– Однако надо же что-то делать, неспешная влага, – задумчиво произнесла Джая. – Надо что-то делать… Но так, чтобы Масуд, о боги! никогда не узнал ни о том, что мы ему помогли, если удастся помочь, ни о том, что помочь не смогли, ибо преодолеть глупость оказалось выше наших сил.

– Это так, мудрая хозяйка. Мы с фонтаном согласны с тобой и готовы помочь всем, что будет в наших силах.

Джая улыбнулась. Любому приятна похвала, вне зависимости от того, насколько она заслуженна. Девушка задумалась, но всего на миг, ибо решение, очень простое и очень женское, нашлось весьма легко.

– О, заботливый управитель, твои силы понадобятся мне все без остатка – без тебя я просто не справлюсь. А теперь собирайся-ка и ты на базар… Должно быть, ты знаешь самые людные лавки, в которых хозяйничают самые наглые и ленивые торговцы. Возьми с собой Раут, или Аиду, или их обеих. Покупай мало, перебирай даже самыми хорошими, на твой взгляд, товарами. И почаще рассуждай вот о чем…

Приказ хозяйки звучал недвусмысленно, а поручение было и мудрым, и легким. И, к тому же, весьма коварным, воистину, подлинным источником его могло быть лишь женское коварство. А потому уже совсем скоро за коляской закрылись главные ворота – Наджа и Раут отправились за покупками, движимые не только стремлением угодить хозяйке, но и вполне здоровым желанием наказать ленивых и глупых купцов.

Базар в этот час еще шумел – до полудня было далеко. И пусть зной уже хозяйничал вовсю, однако толпа меньше не становилась. Раут, надевшая самый роскошный хиджаб и десяток украшений госпожи, выглядела куда богаче, чем жены богатеев города. А молчаливый нубиец, сопровождавший ее и Наджу, придавал веса разряженной процессии. (Главный конюх, а именно он был единственным нубийцем среди всех слуг Джаи, не знал, какое поручение отправился выполнять Наджа, но по хитрому блеску глаз управителя легко догадался, что поручение будет не из простых.)

Показались лавки с притираниями.

– Раут, ты помнишь?..

– Конечно, почтенный. Пусть всего раз, но побыть переборчивой богачкой, пусть и глупой, но наглой и напыщенной… Как такое забыть?

– Воистину.

– Наджа, – громко проговорила Раут, – отчего коляска остановилась здесь? Разве тут можно найти что-то достойное нашей госпожи?

– Но, уважаемая, это же самая лучшая лавка! Говорят, что даже в Багдаде, сердце мира для любого правоверного, не найти столь волшебного зелья, как в этих гостеприимных стенах.

Раут, пожав плечами, вошла в лавку. Горожанки бесцеремонно разглядывали ее, не узнавая. Ибо девушка более чем волшебно переменилась всего за несколько месяцев, а память человеческая так коротка…

– Раут, ты ли это?!

– Я, добрая Саида, я.

– Но как же ты наряжена… Отчего, зачем?

– Это все мне подарила щедрая моя госпожа. Она дочь княжеского рода, и ее глаза должны видеть вокруг только прекрасные вещи. Однако прости, моя хозяйка нагрузила меня столь многими поручениями, что, боюсь, и до завтрашнего вечера мне не управиться. Да хранит тебя, прекраснейшая, своей непреходящей милостью Аллах всесильный и всевидящий!

Бесцеремонно и весьма чувствительно оттолкнув толстуху Саиду (чего остолбеневшая Саида даже не заметила), Раут подошла к прилавку. Брезгливо сморщив носик, она осмотрела сначала то, что хозяин выставил на самом виду.

– Нет, здесь нам не найти нужных притираний. Да и ароматические масла как-то… бедноваты. Вот если бы были открыты лавки почтенного Масуда…

Наджа согласно закивал:

– О да, он говорил мне, что ждет караван из далекого княжества, коим управляет родня нашей хозяйки.

– Там, думаю, найдутся и масла подешевле, и притирания не чета этим… Говорят, что на далеком полудне в них добавляют травы, что даруют молодость и поистине царственную бледность… А масла держат в сосудах из цельного жемчуга, что охраняет волшебные их свойства не только от времени или воздуха, но даже от коварного колдовства. Не белилами же пользоваться, словно девки из веселых кварталов…

И Раут выплыла из лавки, на ходу продолжая рассуждать о сурьме для бровей, самой дешевой и черной, и ругая белила для щек, что лишь уродуют подлинную красу женщины.

Следом за ней потянулись и посетительницы лавки. Хозяин, позеленев от злости, пытался вставить хоть словечко, но наткнулся на суровый взгляд нубийца и замолчал.

После лавки с притираниями Наджа распахнул двери лавки с пряностями. Удушливый аромат – смесь всех запахов мира – едва не сбил его с ног. Однако Раут, как ни в чем не бывало, принялась тыкать пальцем в мешочки и командовать, чтобы ей взвесили два грана того да три грана сего. Когда же добрые две дюжины полосатых мешочков украсили ее корзину, она проговорила:

– Да, бедновато все же. Как видно, придется ждать караван с товарами для купца Масуда. Вот там-то мы уж точно найдем все, что может понадобиться настоящей хозяйке, да и притом дешевле…