Вера Шматова - Паук

— Вставай, — приказал он и я поспешно задвигалась, не желая испытывать судьбу. Кто его знает, может и ударить за медлительность. С некоторых пор я стала особо ценить наличие всех частей тела в комплекте и отсутствие боли. Пусть все так и останется, пока есть такая возможность.

Мужчина свел мои руки на животе и я почувствовала, как на запястьях защелкнулись наручники. Сияющие, стальные, они совсем не внушали оптимизма.

— Шевелись! Тебя уже ждут, — тычок в спину вынудил сделать несколько шагов и оказаться в коридоре.

Мы проделали уже знакомый маршрут до туалета и дальше, пока не уперлись в большую стальную дверь. Стилет все еще находился в моих волосах, не привлекая внимания моего сопровождающего. Несмотря на наручники, я была уверена, что смогу вытащить его из волос. Вопрос в том, успею ли им воспользоваться?

Шрамолицый отпер дверь и вытолкнул меня из коридора. Против ожидания, дверь вела не в очередной коридор, а на улицу. Мощеный двор между серыми бараками зарос травой, упорно пробивавшейся между булыжниками. Солнце уже село. Ночное небо было усеяно звездами во главе с серпиком нарастающей луны. Я полной грудью вдохнула свежий воздух и поежилась от холода. Здесь было гораздо холоднее, чем в камере.

Еще один тычок в спину, и я пересекла двор, повинуясь указаниям мужчины. Мне казалось, что после каждого такого тычка на спине расцветает огромный синяк, но кого это волновало? В конце концов, после смерти синяки меня уже вряд ли будут волновать.

Наконец, мы зашли в другое здание. Оно было выше остальных, не меньше пяти этажей и выглядело не таким заброшенным, как постройка, из которой мы вышли. С лампочками здесь было почти так же плохо, как и в моей камере, так что деталей по пути рассмотреть не удавалось. От двери сразу начиналась лестница. Очередной тычок между лопатками убедил меня, что нужно двигаться вверх.

Мы поднимались выше и выше. Я насчитала минимум три пролета, пока, наконец, очередной болезненный удар в спину не приказал остановиться. Такой однообразный способ коммуникации начинал надоедать. Тусклый свет единственной лампочки под потолком не давал толком разглядеть площадку. Облупившиеся стены, грубый, залитый цементом пол — ничего примечательного. Единственной деталью, выбивавшейся из общей картины, была дверь: деревянная, добротная, с массивной ручкой. На фоне серого бетона она смотрелась неуместно, словно попала сюда из приличного особняка.

Тюремщик уставился на мое лицо и от этого взгляда по коже побежали мурашки. Выражение глаз шрамолицего мне не понравилось. Нечего было даже надеяться на счастливый исход, если попаду в его руки.

— Без фокусов, девочка. Иначе поймешь, что такое действительно плохо, — видимо, до этого момента, в его понимании, плохо мне не было.

Стараясь не встречаться глазами с холодным, злым взглядом, я отернулась. На душе было тяжело. Холодный страх пробирал до глубины души. До этого момента до меня, казалось, не доходило, что конец настолько близок. Вот он, момент икс, ради которого Паук отпустил меня из своей сети. С внезапным малодушием я поняла, что предпочла бы сейчас оказаться рядом с убийцей, ежечасно рискуя стать жертвой безумных голосов в его голове, чем сделать шаг и оказаться за этой красивой дверью. Осталось лишь молить госпожу удачу о благосклонности.

Грубо ухватив меня за плечо, шрамолицый открыл железную дверь. По сравнению с полумраком, царившем на лестнице, здесь было более, чем светло. Зажмурившись от непривычно яркого света, я ощутила вошла в комнату. Сквозь неплотно прикрытые веки удалось разглядеть, что мы находимся в большом кабинете.

Взгляд выхватывал отдельные предметы и лица. Первым, что бросилось в глаза, было огромное, во всю стену окно. Шторы были опущены, но сквозь щель была видна луна, ярким пятном украшавшая темный бархат неба. Под потолком сияла огромная люстра, бывшая основным источником света.

Открытое пространство кабинета визуально разделялось на две зоны, рабочую и совещательную, как я их про себя окрестила. Стены возле окна, были отделаны деревянными панелями, перемежавшиеся встроенными книжными полками. Большой письменный стол с компьютером был занят грузным мужчиной лет сорока. Не знаю как, но я сразу поняла, что этот человек здесь главный. От него исходила почти ощутимая волна мощи, присущая настоящим лидерам. Возможно, именно его слово может меня спасти. Или убить, что также вероятно.

Напротив стола располагалась вторая зона, выделенная светлыми обоями с невыразительным рисунком. Почти на всю длину противоположной стены протянулся овальный стол, за которым в удобных креслах сидели люди.

Стоило нам войти в комнату, как разговоры смолкли и взгляды присутствующих сконцентрировались на мне. Под этим перекрестным огнем трудно чувствовать себя в своей тарелке. Внезапная паника не давала дышать. Взгляд перескакивал с одного лица на другое, пока, наконец, не остановился на знакомом. Волк. Осознание, что он здесь одновременно и радовало, и пугало. Поможет ли?

Александра видно не было, но я была уверена, что он появится с минуты на минуту. Оказаться между двух воющих мафиозных сторон совсем не так весело, как показывают в кино. Ощущение отвратительной беспомощности нарастало с каждой минутой.

— И это девочка, которая скрывалась от вас почти три недели? — повисшую тишину нарушила красивая женщина, сидевшая ближе всего ко мне. — Если она сейчас не отрастит крылья и не попытается вылететь в окно, буду думать, что вы водите меня за нос.

Женщина говорила уверенно. В ее расслабленно позе не чувствовалось ни страха, ни напряжения. И от нее исходило такое же ощущение силы, как от человека за письменным столом. Неужели она тоже большой босс? Короткие волосы, простая белая футболка без рисунка, обтягивающая небольшую грудь, сухопарая фигура, на которой джинсы сидят как влитые. Богатая? Бесспорно. Глава криминальной группировки? Очевидно.

— Никто не водит тебя за нос, Маркета, — подал голос мужчина из противоположного конца зала. Заскрипело кресло и он тяжело поднялся, опираясь ладонями о край стола. — Признаться, я сам не очень понимаю, как обычная девчонка смогла скрываться столько времени, да еще и лишить шрамолицего половины команды, — старик пристально взглянул на моего тюремщика и я почти физически ощутила волну гнева, исходившую из-за спины. Пальцы, все еще сжимавшие мое плечо, впились в кожу так, что я невольно зашипела и попыталась вырваться. Было совершенно очевидно, кому придется отдуваться за смерть наемников.

— Я горю желанием узнать подробности и судьбу своих денег, — по голосу женщины нельзя было сказать, что она думает обо всей ситуации. Своих денег. Значит, я не ошиблась в предположениях и Маркета важная фигура в предстоящем действе.