Джорджия Ле Карр - Я не твоя собственность-2

Монашка снаружи и шлюха — внутри, я еду с Ноем, встречаться с Зейном в Parma. Мы прекрасно обедаем, но меня все же шокирует его скрытность. Ни разу за время обеда он не упомянул, что сегодня его день рождения. Он ведет себя, как всегда, я даже начинаю сомневаться — действительно ли у него сегодня день рождения. Кто ведет себя так, что ничего особенно сегодня не происходит? А что если Ольга ошиблась? Но уже слишком поздно что-либо менять, даже, если сегодня и не его день. Вечеринка все равно состоится, поэтому я улыбаюсь, смеюсь, ем, пью и трепещу от сдерживаемого внутреннего волнения от одной только мысли, какой сюрприз запланировала для него.

Уже почти десять тридцать, когда мы выходим из ресторана, и я поражаюсь — просто фантастически, как русские умеют хранить секреты. Лицо Ноя ничего не выражает, по нему невозможно прочитать о готовящихся планах. Он даже не подмигивает мне тайком, не улыбается и не потирает нос. Господи, глядя на этих выдержанных мужчин, я про себя молюсь, чтобы наша вечеринка прошла как по маслу и не ударила в грязь лицом. Где Стелла, когда она мне так необходима?

Мы входим через парадную дверь в дом и краем глаза я обращаю внимание, что Ной притормаживает.

— Я такая сонная сегодня, — говорю я, подавляя огромный зевок.

— Всего лишь пол одиннадцатого вечера, — отвечает Зейн.

— Может, выпьем, — предлагаю я, и направляюсь в сторону гостиной, за дверью, которой стоит полная тишина. Я открываю дверь, и вдруг Зейн хватает меня за плечи и дергает назад, прикрывая своим телом. От неожиданности я визжу. Какого черта? С молниеносной скоростью Зейн закрывает дверь, по-прежнему удерживая меня за руку, поворачивается к Ною.

— Почему не горит свет в этой комнате? — тут же требует он ответа, выглядя настороженным, голос низкий и напряженный.

Я кидаю взгляд на Ноя, чуть не смеясь. На секунду его лицо выражает классический вопрос: «вот дерьмо, какого хрена, я должен сейчас сказать»? Но я должна отдать дань уважения русским, они, действительно, являются закрытыми книгами, закрытыми, я имею в виду, намертво.

С совершенно каменным выражением Ной отвечает:

— Это моя вина. У нас произошло короткое замыкание, и я забыл включить свет. — Я зайду и включу свет, — тут же предлагает он.

Зейн заметно расслабляется, хотя по-прежнему мертвой хваткой держит меня за руку.

— Нет, все в порядке. Ты можешь идти. Спасибо.

Хотя он говорит совершенно спокойно, но не позволяет мне зайти первой.

— Подожди здесь, — говорит он и открывает дверь. Заходит, включает свет, и тут же ото всюду выскакивают его сотрудники, крича: «С Днем рождения!»

Зейн замирает, хмурится, качает головой, словно не веря, потом смотрит растерянно в мою сторону.

— Ты это устроила?

— S-DYNOM va-RYEN’-ya! — ору я. Ольга научила меня, так по-русски с юмором будет звучать «С Днем рождения». Русским не нравится поздравлять по-английски, можно конечно сказать и серьезно, но… Надеюсь, я произнесла все правильно.

Зейн чуть не смеясь изгибает губы, видно я не совсем правильно все сказала.

Ольга вносит торт со свечами — шоколадный с большим количеством свежей клубникой сверху. Звучит музыка и все поют русскую песню поздравляя. И от этих песнопений у меня возникает такое чувство, словно я нахожусь с греком Зорба. Зейн стоит и ошеломленно смотрит на окружающих. Я вижу, что он совершенно сражен происходящим. Песня прекращается, и все хлопают . (Зорба — прозвище любого человека, грека по национальности, от названия романа Никоса Казанзакиса "Грек Зорба" (Nikos Kazantzakis, 'Zorba the Greek'))

— Za-ga-DAT-zhi-LA-nee-ya , — говорит Ольга. Я понимаю, что она предлагает ему загадать желание.

Он кидает на меня взгляд, я широко улыбаюсь. Он вдыхая полной грудью наполняет легкие и задувает все свечи. Все кричат и хлопают. Тут же появляются рюмки с охлажденной водкой, мне суют в руку одну.

И вдруг Ной кричит совершенно непонятную для меня вещь:

— Ах, торт горький.

Я удивленно пялюсь на него во все глаза. Какого черта он несет? Торт еще даже не резали. Зейн поворачивается ко мне.

— Что? — спрашиваю я, оглядываясь на всех, потому что все хитро поглядывают на меня.

— Это древний русский обычай. Гости просят тебя подсластить еду долгим сладким поцелуем.

Я отдаю свою рюмку Нико, мальчику, который кормит птиц, и нахально улыбаюсь ему.

— Я в игре, если ты тоже.

Зейн обнимает меня грандиозным и театральном жестом, а потом поднимает на руки.

— Не урони меня, — смеюсь я.

И начинает целовать. Я представляла, что поцелуй будет быстрым и немного прикольным, смешным, чтобы развлечь толпу, но наши губы соединяются, и к моему удивлению все начинают считать.

Один, Два, Три...

После счета «пять» я перестаю слышать их голоса. Мой рот открывается, поцелуй становится магическим, как из мира фантазий. Меня никто никогда так страстно не целовал, тем боле перед таким количеством людей. В этом поцелуе столько эмоций, мир вокруг становится размытым, нечетким и перестает существовать. В комнате нет никого — только я и Зейн.

Я могла бы остаться в этом прекрасном мире фантазий навсегда, но Зейн отстраняется. Все перестают считать, поднимая рюмки. Несколько секунд Зейн смотрит на меня страстно, потемневшими глазами, потом глубоко вдыхает, у него даже крылья носа трепещут, и опускает меня на пол, поворачивается ко всем. У меня колени превратились в настоящее желе. Господи, пожалуйста, не позволяй украсть этот поцелуй и этот взгляд.

— Osvezhit , — предлагает Ной.

— Это значит обновить, — переводит для меня Зейн.

Наши рюмки быстро пополняются по новой.

Следующий тост говорит Юрий, который дословно переводится, что перерыв между первой и второй небольшой.

— Мы, русские, не приветствуем длительных перерывов между тостами, — объясняет Зейн, и все выпивают свои рюмки до дна.

Я наливаю себе еще водки. Ольга поглядывает на всех с раскрасневшимися щеками.

— Ну, poneslis, — кричат все выпивая.

— Это тоже своеобразный тост, — переводит мне Зейн.

— А сколько будет всего тостов? — спрашиваю я, чувствуя, как алкоголь несется у меня по крови.

— Сейчас время резать торт, — вдруг предлагает Ольга, кладя кусочек на тарелочку и протягивая ее мне. — Первый кусок для именинника.

Я отламываю кусочек и кладу ему в рот. Он облизывает мои пальцы. Вокруг нас спокойно передвигается его обслуживающий персонал, поедая торт и все вкусности, которые приготовила Ольга. Я поднимаю взгляд на Зейна и единственная мысль, которая крутиться у меня в голове, и которую я хочу озвучить — я люблю его, но не могу произнести эти слова в слух. Знаю еще слишком рано.

Рюмки опять наполняются водкой.

— За прекрасных дам, находящихся в этой комнате, — говорит Зейн, глядя мне в глаза.