Олег Блохин - Право на гол

Помню, когда мы приехали на ответный матч с «Реалом», у нас был великолепный эмоциональный заряд. Было у команды большое желание победить, но «Реал» обыграл нас по всем статьям – 3:0.

В сезонах 1972 и 1973 годов киевское «Динамо» завоевывало серебряные медали в чемпионатах страны. Мне удалось закрепиться в основном составе и даже стать лучшим бомбардиром клуба: в 1972 году я забил 18 голов, а год спустя – 14. В канун нового, 1974 года мне преподнесли сюрприз журналисты, по итогам сезона назвавшие меня лучшим футболистом Советского Союза. Не скрою, это меня здорово обрадовало. Традиционный референдум проводился еженедельником «Футбол-Хоккей». До меня победителями подобных референдумов становились московские торпедовцы Валерий Воронин и Эдуард Стрельцов, киевские динамовцы Андрей Биба, Владимир Мунтян и Евгений Рудаков, армеец Альберт Шестернев и московский спартаковец Евгений Ловчев. Кому из футболистов не хотелось бы попасть в такое созвездие футбольных имен? На радостях интервью для еженедельника «Футбол-Хоккей» мы давали всей семьей – папа, мама и я. Перечитывая его много лет спустя, я обрадовался тому, что даже по молодости не переоценил тот свой успех.

– Довольны ли вы результатом голосования? – спросил меня журналист.

– И да, и нет, – ответил я. – Да – потому, что оказаться первым приятно, думаю, каждому. Нет – ибо мне кажется, что я еще очень мало сделал для нашего футбола, и в моей игре еще предостаточно недочетов. Во всяком случае, многие мои товарищи по футболу, на мой взгляд, не менее достойны такой высокой чести.

Потом меня еще не раз называли лучшим футболистом года в нашей стране, попадал я и в различные «десятки», которые составляли журналисты, так сказать, в городском, республиканском, всесоюзном, европейском и мировом масштабах. Масштаб зависел от вида издания и размаха устроителей подобных референдумов. Постепенно все это я уже стал воспринимать довольно спокойно, а с годами понял, что подобные предновогодние забавы журналистов самому спорту приносят порой больше вреда, чем пользы.

Я недоумевал, по каким таким законам в новогодних журналистских десятках соревнуются между собой прославленные в своих видах спорта штангист-тяжеловес и изящная юная гимнастка, боксер и пловчиха, замечательная пара фигуристов и легкоатлет, футболист и чемпионка по стрельбе из лука… Ведь такой конкурс противоречит правилам самого спорта, где чемпионы определяются не простым голосованием, а в честной борьбе на спортивной арене. В спорте сильнейшим по праву считается тот, кто побеждает в строгом соответствии с правилами самого спорта! А всякие конкурсы-референдумы – это игра без правил.

Известно, что спорт таит в себе и опасные для человеческой психологии подводные рифы. Английский писатель Олдос Хаксли по этому поводу писал: «Как всякий другой инструмент, изобретенный человеком, спорт может быть применен либо для добрых, либо для злых целей. Примененный с добрыми побуждениями, он может научить выносливости и смелости, чувству честной игры, уважению правил, координированным усилиям и подчинению личных интересов интересам всей группы. Употребленный во зло, он может поощрять персональное и групповое тщеславие, жадное желание победы и ненависть к соперникам, нетолерантный культ тела и презрение к тем, кто находится за пределами некой произвольно установленной черты».

Итоги референдумов порой вносят что-то нездоровое в отношения между лауреатами, бывает, что ссорят их со своими товарищами по клубу, с тренерами, осложняют атмосферу в командах. Говорю об этом лишь потому, что в свое время, попав в лауреаты очень популярного футбольного конкурса, я чуть было не испортил свои отношения с командой. Так что мне довелось испытать на себе и обратную сторону этих, на первый взгляд, казалось бы, невинных, затей журналистов.

…Осенью 1973 года в клубе вновь (второй раз за мою тогда еще короткую футбольную жизнь!) сняли старшего тренера. Мне было очень жаль расставаться с Севидовым, сделавшим для меня много хорошего.

Осенью 1973 года команде представили нового старшего тренера. В киевском «Динамо» начиналась «новая волна».

В октябре 1973 года во Львов на очередной календарный матч чемпионата страны с местными «Карпатами» мы приехали уже без Севидова. Нас всех пригласили в красный уголок гостиницы «Интурист», в которой мы обычно останавливались, и один из руководителей республиканского совета общества «Динамо» представил команде нового старшего тренера. Через несколько дней я прочитал в республиканской газете такие строчки:

«У киевских динамовцев новый старший тренер – 34-летний заслуженный тренер УССР Валерий Васильевич Лобановский. В недавнем прошлом один из популярнейших игроков команды, он вернулся домой и. встал у руля киевского «Динамо» в горячие и труднейшие для клуба дни. Собственно, встал у руля – в данном случае выражение фигуральное. К финишу сезона динамовцев ведет Михаил Михайлович Коман, которому это сподручнее, ибо Лобановский, естественно, пока лишь знакомится с командой и положением дел во всех клубных службах».

Так оно и было. Лобановский молчал, присматривался, прислушивался, ни во что не вмешивался. Мы тоже присматривались к Лобановскому. В «Динамо» тогда были игроки, которые достигли в футболе гораздо больше, чем Лобановский, лишь однажды завоевавший вместе с командой (в 1961 году)титул чемпиона страны. К примеру, четырехкратный чемпион СССР вратарь Женя Рудаков (он на три года моложе Лобановского) при В. А. Маслове был с Лобановским в одном составе. Разумеется, ветераны рассказывали молодым игрокам о том, как в свое время играл новый старший тренер, вспоминали и курьезные ситуации. Без этого в команде не бывает. Я однажды читал, как игроки знаменитого «Аякса», когда первый раз остались с глазу на глаз со своим новым тренером из Румынии Ковачем, попытались его «прощупать». После обеда, когда подали кофе с молоком – гораздо больше молока, чем кофе, первым к тренеру обратился Иохан Круифф:

– Господин тренер, – сказал он, – мы знаем, что вы тренировали армейский клуб, в котором с дисциплиной не шутят. Что вы думаете о длине наших волос?

Замечу, что с каникул почти все игроки «Аякса» вернулись с прическами на пять-шесть сантиметров длиннее, чем обычно!

Но Ковач спокойно ответил:

– Господин Круифф, меня это не удивляет. Это молодежная мода. Мне кажется, что ваши волосы могли бы быть на пять-десять сантиметров длиннее, чем сейчас! Я приехал сюда не волосы стричь, а улучшить вашу игру.

У нас, правда, до таких «открытых» диалогов с новым тренером дело не доходило: всех настораживали его замкнутость, молчаливость, строгая подтянутость.