Лев Филатов - Наедине с футболом

Нередко путают тактические нововведения с теми оттенками, которые вносят в исполнение одних и тех же ролей разные мастера. Жаирзиньо явился новым словом не в сравнении с Гарринчей, а сам по себе, как оригинальный крайний форвард. Но если бы сейчас снова появился юный Гарринча, никто бы не осмелился назвать его старомодным, все бы приветствовали его и, наверное, в его появлении сумели бы различить черточку прогресса атаки.

Я не ставлю под сомнение то новое, что появляется в футболе. Просто я убежден, что совершенное мастерство всегда современно.

…Герхард Мюллер смело может быть назван феноменом. Вот уж поистине форвард, много лет не уходивший с поля без гола! Он приезжал на прощальный матч Яшина, и с этим визитом связана забавная история. Здороваясь с Яшиным, Мюллер то ли в шутку, то ли всерьез сказал: «У меня завтра будет единственный шанс забить вам гол». После этого разговора Яшин обратился к Хурцилаве: «Муртаз, прошу тебя, покарауль как следует Мюллера. Не нужен мне его гол». И самолюбивый Хурцилава, обожающий противостоять «звездам», на протяжении всего матча не отходил от Мюллера и не позволил ему забить ни в первом тайме Яшину, ни во втором Пильгую. Рассказал мне об этом сам Хурцилава.

Правда, затем наша сборная натерпелась от Мюллера, забившего в трех матчах в ее ворота шесть голов, что, помоему, не удавалось ни одному другому форварду. Даже Пеле, игравший против наших трижды, забил лишь три. Впрочем, кому только Мюллер не забивал! Голов на его счету больше, чем проведенных матчей за сборную своей страны. 68 и 62 – показатель сказочный, тем более что ведь все прекрасно знали, что именно Мюллер собирается им забить, и готовились его «прикрыть».

Я видел Мюллера в составе его сборной в девяти матчах, в том числе с тремя экс-чемпионами мира: командами Италии, Уругвая и Англии. Видел, как он забил в этих девяти матчах одиннадцать голов, но чего я не видел, так это подкошенного, растянувшегося Мюллера. Если быть совсем точным, так, может быть, три-четыре раза его сталкивали с ног. Но все равно его устойчивость поразительна. Его блокируют и берут на бедро, вокруг него, как сабли, мелькают ноги, а он стоит, как неваляшка, и скорее упадет пытающийся его задержать защитник. Этим он обязан в первую очередь природе, наградившей его торсом штангиста и мощнейшими короткими ногами. Явная диспропорция телосложения (у него и руки коротковаты) сослужила ему как форварду добрую службу. Он всегда в самом пекле, всегда в толпе, в окружении, он безбоязнен, как должное принимает на свои плечи, на свои ноги всю силу и злость защиты противника и терпеливо ждет своего мгновения. Он мастер наказывать за ошибки защитников и вратарей, мастер короткого обманного рывка и быстрого изменения своего маршрута. Он не старается обстреливать ворота издали, его не соблазняет пушечный удар, он не гонится за красотой положений, он знает: вполне достаточно, чтобы мяч пересек линию между штангами. Это он и заставляет его делать.

Никакие эффектные приемы Мюллеру не свойственны, он не стремится срывать аплодисменты. Но он забивает голы, вызывающие овации, распределяющие главные призы.

На чемпионате 1974 года, проходившем на его родине, Мюллер остался как бы в тени. Больше, чем он, забили голов поляки Лято и Шармах, голландец Неескенс. А ждали, что он всех затмит. Но то, что он сделал для своей сборной напоследок (после чемпионата он вышел из ее состава), поистине на вес золота. Мюллер забил единственный гол полякам в предпоследнем матче и решающий, второй, голландцам в финале при счете 1:1. Он, мяча, как всегда, возле ворот противника, принял справа передачу Бонхофа, как бы подгреб к себе мяч, заслоняя его широкой спиной от защитников, а потом ударил вроде бы неказисто и не столь уж сильно, а мяч укатился в дальний нижний угол, тогда как вратарь стоял в ближнем. Это был типичнейший гол Мюллера.

Хотя он на этом чемпионате не был назван в числе его героев, однако если бы не Мюллер, то я не поручился бы, что распределение мест в призовой тройке было бы таким же, каким оно вошло в историю футбола.

Дважды на наших глазах, в 1975 и в 1977 годах, клуб Мюллера «Бавария» проводил ответственные матчи с киевским «Динамо», и оба раза без Мюллера. И, согласитесь, невольно создавалось впечатление, что этот прославленный суперклуб имеет смутное понятие об атаке, и было трудно представить, как он вообще может забивать голы: ничем иным нельзя этого объяснить, кроме как тем, что мюнхенцы, в составе которых Мюллер много лет, с 1964 года, избалованы своим уникальным форвардом, и в плоть и кровь их игры вошел расчет на обязательный мюллеровский гол. Факты за этот вывод: в 350 матчах чемпионата бундеслиги Мюллер забил 304 гола.

Мюллер профессионально тренируется и профессионально забивает. Такие люди были и до него: бразилец Вава, француз Фонтэн, англичанин Гривс. Мюллер их превзошел и цифрами своих результатов, и тем, что практически никто не знал, как с ним справиться на протяжении многих сезонов.

Он вошел в сильную команду, сборную ФРГ, и сделал ее еще сильнее. Вспоминая ее в годы до Мюллера, я думаю, что ей его всегда не хватало – настолько он в ее стиле. Ее напористая динамика как бы иашла выход в нем, в его голах. После его ухода она, уверен, долго будет испытывать пустоту в центре атаки.

…Наконец, Пеле. Мне не раз приходилось о нем писать, и всегда я заранее знал, что смогу коснуться его лишь краешком. Явился человек и сделался олицетворением всего, что способен предложить людям футбол.

Впрочем, первое его явление публике в Гетеборге в 1958 году в матче со сборной СССР осталось незамеченным. Потом я не раз корил себя за то, что, по сути дела, прозевал дебют Пеле. Но как-то разговорился с Виктором Царевым, участником того матча, который как раз держал Пеле, и признался ему в своей слепоте.

– Что ж удивительного, я тоже его не заметил! – улыбнулся Царев. – Помню, потаскал он меня на фланги, но в общем ничего особенного…

Никакого вывода из этого я, разумеется, делать не собираюсь. Просто штришок. Ему ведь тогда восемнадцати еще не исполнилось! В следующем матче, с Уэльсом, он забил единственный гол, и имя его мелькнуло в газетах. Ну, а два заключительных, с Францией и Швецией, сделали его тем Пеле, которым он после этого стал для нас всех.

В Пеле нет ничего исключительного, феноменального, как в Мюллере или Гарринче. Человек как человек, большеголовый, с крупными и грустными, навыкате глазами. Футбол принимает всех, всем находит применение: высоченным и крохотным, мускулистым и хрупким, грузноватым и вертким. И все-таки, как правило, физические данные влияют и на распределение ролей в команде, сказываются и в игре, ибо каждый выбирает себе те приемы, ту манеру действий, которая ему, что называется, по фигуре. Всегда проще характеризовать игрока, выделяя его ведущее качество, будь то бег, удар, игра головой, дриблинг, передачи, голевая интуиция… А Пеле одинаково искусно делал все, что есть в футболе. Он носил футболку с десятым номером, числился центральным нападающим, строго соблюдал все законы командной игры, и все же было бы напрасным занятием выписать из пьесы его роль на отдельных страницах, как делают актеры. В шести матчах, не считая самого первого и виденных по телевидению, наблюдая за сборной Бразилии, я знал, что вижу и эту превосходную команду и Пеле. Он был в ней и был сам по себе. Выделяло его то, как он все делал. Все ему одинаково удавалось. Ни малейшей слабинки, ни намека на какой-либо излюбленный особо, ему удобный, привычный прием.