В. Лейбовский - Дарю игру

Как в сороковые годы тренировались ватерполисты? Вернее, как тренировались пловцы в игре с мячом? Очень просто. Непринужденно и весело. Как футбольная ребятня во дворе. Впрочем, некоторые игроки по своему усмотрению отрабатывали или разучивали элементы техники. Когда кончалась плавательная тренировка, снимались разделительные дорожки, устанавливались ворота, спортсмены делились на команды и — мяч на центр. Так что ответить на вопрос, когда Петр Мшвениерадзе начал играть в водное поло, трудно. Наверное, тогда же, когда стал регулярно ходить на тренировки к Иоакимиди. Разумеется, и ватерпольных тренеров как таковых не было. Руководили игрой или те же тренеры по плаванию, или сами спортсмены.

И вот в 1946 году питомцев Иоакимиди, совсем еще зеленых юнцов — и по паспорту и по опыту, — направили в Москву на соревнования по водному поло. Да не на какие-нибудь, а самые что ни есть серьезные и авторитетные — на матч сильнейших команд. Уже одно это слово — «сильнейшие» — поднимало дух, настроение, а также носы тбилисских динамовцев и вряд ли вызывало серьезное беспокойство о том, что в действительности ожидает их в столице.

И снова предстояла долгая дорога через Баку и Грозный, в душных вагонах, на жестких полках со старыми соломенными матрасами, все с теми же нудными стоянками на станциях, полустанках и в тупиках. Все на том же скудном сухом пайке.

Поезд подходил к Баку, когда Како достал из сумки и разложил на полке два пустых холщовых мешка.

— Зачем эти мешки? — удивился Петя Дадианидзе.

— Потом узнаешь, — ответил Како. — Иди попроси у проводника ведро, бери с собой мешки и выходи за мной на платформу.

Дадианидзе никогда не спорил с товарищем. Он привык к тому, что в их давней дружбе право принимать решения принадлежит Како. Он не обижался, потому что это было справедливо. К тому же Петя Дадианидзе замечал, что подобные отношения у Како сложились со многими ребятами, хотя он сам, казалось, к этому не стремился, ни на кого не давил, не повышал голоса. Современные ученые, занимающиеся проблемами психологической совместимости и лидерства в коллективе, нарекли бы нашего героя «неформальным лидером с демократической тактикой руководства».

Итак, поезд остановился в Баку и Како вместе с Петей вышли на перрон. Когда через несколько минут они вернулись в вагон с двумя полными мешками соли, ребята и Лука Александрович очень удивились.

— Ты что надумал, Како? — спросил Дадианидзе. — Ты, наверное, хочешь высыпать эту соль в бассейн, чтобы вода держала тебя хорошо и высоко. И тогда мы выиграем у всех, правда?

— Э-э, нет — отвечал тот. — Пока мы доедем до Москвы, от этой соли ничего не останется. Но зато все мы будем сыты.

— Ты что, хочешь кормить нас этой солью?

— Почти угадал, потерпи немножко.

Когда на одной из станций после Грозного Како вышел из вагона с ведром соли в руке, а вскоре вернулся уже без соли, но с картошкой и яйцами, все прояснилось: Како произвел элементарный товарообмен, чтобы подкормить ребят в пути, чтобы они доехали до Москвы сытые и веселые.

Видя, как уплетают эту нехитрую снедь его полуголодные ученики, Лука Александрович не решился вмешиваться. Он, педагог, смолчал, но всю дорогу корил себя за то, что сразу же, увидев мешки с солью, не догадался и не пресек действия своего любимца, лучшего своего пловца.

И только в Москве, в общежитии, он вызвал Како на откровенный разговор.

— Я понимаю, — сказал Лука Александрович, — что не о себе ты заботился, а о товарищах. Но тебя не смущает, что все так легко получилось? Что так просто оказалось накормить ребят, когда вокруг столько людей недоедают? Вспомни, сколько ты заплатил за соль в Баку и сколько там, в Баку, стоят яйца и картошка. Вспомни также, сколько зарабатывает твоя мама. И теперь все сопоставь. Что-то здесь не сходится, не так ли? Правда, за руку тебя никто не схватил, спекулянтом никто не назвал. Но суть-то от этого не изменилась! Приведу другой пример. Ты плывешь на соревнованиях сто метров и перед стартом тебе стало известно, что на повороте не будет судьи и, стало быть, ты незаметно для остальных можешь повернуть, некоснувшись стенки, и сэкономить на этом секунду, а то и две. Совершишь ли ты такой обман? Думаю, что нет, потому что ты честный спортсмен. Но честный спортсмен не может быть нечестным человеком.

— Вы, наверное, правы, Лука Александрович… Я просто плохо подумал… Да, нельзя было так поступать. Выходит, мы себя поставили в лучшие условия, чем все остальные спортсмены.

— Если б только спортсмены, — вздохнул Иоакимиди. — Всему народу трудно. Но ведь уже стало получше, замечаешь, Како?

— Да, конечно, я вижу.

— Так что тем более можно обходиться без… соли. А?

— Лука Александрович, я все понял…

Опозорились они в Москве. Провалились с треском. Конечно, можно было винить и жребий, который беспощадно свел тбилисцев сразу же с московскими торпедовцами. После матча Како не мог вспомнить, держал ли в руках мяч. Москвичи с неторопливой снисходительностью забили им десять мячей, на чем и успокоились, решив, что счет 10:0 достаточно убедителен. Другие матчи вспоминать было еще тоскливее.

Однако Како огорчался недолго. Во-первых, понимал, что по заслугам и честь. А во-вторых, отношение его к водному поло было в ту пору не более заинтересованным, чем, скажем, к футболу или баскетболу. «Ладно, — думал он, — скорее домой, и — на дорожку».

Однако на пути к дому он все время ловил себя на мыслях об игре. Наконец-то он увидел настоящее водное поло, истинных мастеров этого дела. Уже в Горьком ему довелось играть против самого Леонида Мешкова, но теперь, увидев его вновь, Како понял, что в той показательной игре Мешков просто забавлялся, не мог позволить себе играть всерьез против мальчишек.

Здесь же, в матче «Торпедо» — ЦДКА, он увидел Мешкова совсем иным. Да не его одного — целое созвездие мастеров, быстрых, маневренных, техничных.

Видимо, с этого московского турнира и началось обращение Како в ватерпольную веру. Оно было еще неосознанным. Пока лишь пробудился интерес к игре, Како увидел ее новыми глазами, пусть еще не восторженными, но уже любопытными или, скорее, любознательными. Во всяком случае, теперь во время тренировочных игр он нет-нет да и пытался по памяти исполнить некоторые запомнившиеся приемы. В Москве он, пожалуй, впервые увидел, как остроумными перемещениями игроков можно создать опасную ситуацию у чужих ворот или как малыми силами защитить свои. Оказывается, и к водному поло можно относиться, как к шахматам. «Но если так, — продолжал размышлять Како, — то можно и самому искать неожиданные, новые решения игровых ситуаций. Даже самому придумывать технические приемы. И уж во всяком случае как-то иначе выполнять известные».