Дидье Дрогба - Отдать всего себя. Моя автобиография

Впервые я вышел на поле во втором тайме выездного матча против клуба «Гуанчжоу Фули». Мне предстояло как можно скорее привыкнуть к переездам, к большим расстояниям между городами. Гуанчжоу – как раз иллюстрация подобного случая. Раньше город назывался Кантоном. Находясь на юге страны, он располагался не так далеко от Шанхая по сравнению с другими городами, в которых нам предстояло играть, но все равно это была тысяча миль пути! Поездка наземным транспортом отняла бы около шестнадцати часов, поэтому мы, конечно же, добирались туда самолетом, и рейс занял «всего лишь» два с половиной часа. Это было все равно, что полететь в Мадрид для игры на чемпионате Англии.

Для меня было также шоком узнать, что я никогда не слышал о большинстве городов Китая, куда мы ездили на игры, хотя в каждом из них проживали миллионы человек. Так, например, в Гуанчжоу проживает 14 миллионов! А город Чанчунь, самый северный из всех городов, где мы играли (находится в 1250 милях от Шанхая), насчитывал 7,5 миллиона жителей – не намного меньше, чем в Лондоне. И о нем я тоже никогда не слышал. Было унизительным осознавать, как мало я знал о стране, но мне доставляло удовольствие постоянно узнавать что-то новое.

С общением у меня не было никаких проблем, так как к иностранцам в клубе прикрепляли переводчиков. Они всюду сопровождали нас и помогали нам, когда это требовалось. Несколько китайских футболистов немного говорили на английском, а наш вратарь вообще свободно владел им, но бо́льшая часть команды английского не знала совсем. Что мне нравилось в китайцах, так это огромное желание учиться – и не только языку, но и всем футбольным приемам. Они следили за мной и Нико, широко раскрывая от удивления глаза от некоторых наших финтов и движений на тренировках, от того, как мы действовали в составе команды. В клубе было много молодых футболистов, поэтому одной из моих задач было помочь им улучшить свои навыки и стать более уверенными в себе. Они трудились весьма прилежно, и я хотел, чтобы они гордились тем, чего им удавалось добиться.

Впервые в стартовый состав я попал в начале августа в матче против «Ханчжоу Гринтаун» (население города Ханчжоу – «всего» 2,5 миллиона человек). Я навсегда запомню ту встречу, потому что именно тогда многое понял о том, как мыслят китайцы. Один из наших защитников, китаец по национальности, допустил ошибку, что позволило сопернику открыть счет. Он потерял мяч, и они забили после контратаки. Я видел, как сильно он переживал, он просто сокрушался из-за своей ошибки. Однако через пять минут мне удалось сравнять счет. Я сразу же подбежал к нему и, несмотря на то что я не знал ни слова по-китайски (а он с трудом мог что-то вымолвить на английском), ободряюще похлопал его по спине, приговаривая: «Все в порядке, все хорошо», – давая тем самым понять, что ничего страшного не произошло и что он может расслабиться. Затем я отправил в ворота соперника еще один мяч, и в результате мы одержали отличную победу – 5:1.

На следующий день, хотя нам дали выходной, я отправился на тренировочную базу, чтобы немного подлечиться, а заодно кое-что посмотреть, – и кого же я увидел на поле, тренирующегося в полном одиночестве? Того самого защитника, чья ошибка накануне привела к голу в наши ворота. Я видел, как он усердно работал, оттачивая нужное движение, видимо, чтобы больше никогда не повторить той же оплошности. Я подошел к нему в сопровождении переводчика.

– Приятель, – спросил я его, – что случилось?

Он выдал в ответ длинную фразу.

– Он говорит, что допустил ошибку, – пояснил переводчик, – что он виноват, что ему за это стыдно и что ты его спас.

Я застыл на месте. Он практически утверждал, что я сохранил его честь.

– Нет-нет, – принялся переубеждать я его, – именно для того и существуют партнеры в команде. Если ты допускаешь ошибку, то я исправляю ее, если только это возможно. Если же ошибаюсь я, то, надеюсь, ты сделаешь для меня то же самое. Именно это и означает быть частью команды.

То был весьма эмоциональный и напряженный момент, позволивший мне понять, как мыслят китайцы. Кроме того, я увидел, что они относятся к другим с огромным уважением и страстно любят спорт. В общем, наша короткая беседа на многое открыла мне глаза.

С того момента, как я приехал в Шанхай, мне довелось встретить множество людей и завести несколько замечательных друзей. Меня приглашали на разные события, в рестораны, и все вокруг были невероятно добры и приветливы. Мне хотелось в полной мере прочувствовать уклад их жизни, узнать местную кухню и культуру, поэтому я был весьма рад регулярно куда-то выбираться. Люди были очень щедрыми, они постоянно одаривали меня чем-то, порой в сумасшедших объемах, чересчур больших для меня. Я мог убедиться в том, какое уважение к людям подразумевает их культура. Сам же я, имея другой цвет кожи и будучи чуть ли не на метр выше большинства окружающих, несомненно, выделялся, поэтому не мог где-либо появиться незамеченным и не вызвать фурор.

Я познакомился с одним ивуарийцем, который много лет прожил в Шанхае и свободно изъяснялся на китайском языке и шанхайском диалекте. Он очень помог мне понять местную культуру и местные обычаи и объяснил мне, что для китайцев я был практически в статусе бога. На самом деле было даже неловко слушать, когда он говорил, что меня считают кем-то вроде реинкарнации древнего божества. Это было бы весьма забавно, если бы только слегка не утомляло.

Мой земляк также сообщил мне, что даже те, кого я теперь считал друзьями, называли меня (в переводе с китайского) «Всемогущим»! Когда он передал им, что на французском это будет звучать как «Le tout-puissant», они переключались на эту версию. Теперь, если мы где-то встречались, они приветствовали меня (с китайским акцентом) следующим образом: «А, Le Tout-Puissant, как твои дела?» Я обычно смеялся в ответ, потому что это звучало весьма торжественно, хотя всерьез я это, конечно же, не воспринимал.

В первые несколько месяцев у меня были положительные впечатления от своего футбольного опыта в «Шанхае». Затем, ближе к концу сезона, из-за финансовых разногласий между акционерами клуба появились задержки по зарплате – как у иностранцев, так и у китайских игроков (что было гораздо хуже, так как им зарплата была гораздо нужней, чем мне). Все рассчитывали, что в конце концов деньги в последний момент все же выплатят.

Однако никаких подвижек по этому вопросу не было, а нам уже две недели как должны были все выплатить. На следующий день предстоял очередной матч. Я приехал на тренировочную базу и сказал тренеру, что не буду играть – не из-за того, что лично я был обижен, а в знак протеста от имени тех, кто нуждался в деньгах. Я хотел убедиться в том, что моим партнерам по команде наконец заплатят.