Алекс Фергюсон - Автобиография

На какое-то мгновение я оцепенел, но тут же понял, как можно исправить ситуацию: при помощи возмущения. «Видите? – рявкнул я на игроков. – Они над нами смеются, думают, что могут выставить против нас резервный состав!»

В своем первом сезоне в «Юнайтед», после того как мы выбили в третьем раунде Кубка Англии «Манчестер Сити», мне пришлось в четвертом раунде сыграть на «Олд Траффорд» против «Ковентри». За неделю до той встречи я посмотрел матч «Ковентри» против «Шеффилд Уэнсдей», и вы не поверите, насколько ужасно они тогда выступили. Мы с Арчи Ноксом вернулись домой, абсолютно уверенные в будущей победе. Угадайте, что было потом? «Ковентри» сыграл против нас просто блестяще. Команды часто появлялись на поле «Олд Траффорд», как будто их кто-то подменил: иная тактика, иная мотивация, все иное. С первых дней в клубе я выучил этот урок: в домашних матчах следует всегда быть готовым к тому, что соперник выпустит на поле свой лучший состав, использует лучшую тактику, продемонстрирует лучшую игру. И что мне следует сделать все, чтобы они все равно оказались не у дел.

Лучшие команды приезжали на «Олд Траффорд», чтобы дать нам бой. Особенно «Арсенал». В какой-то степени и «Челси». Ну, и часто «Ливерпуль». Да и «Манчестер Сити», после покупки его шейхом Мансуром, также прибывал к нам с заметно подросшими амбициями. Команды, возглавляемые бывшими игроками «Юнайтед», тоже вели себя крайне смело, как, например, «Сандерленд» Стива Брюса.

Благодаря своему долголетию на мостике «Юнайтед» я в итоге сделался неуязвимым к обычным сплетням и домыслам, окружающим других тренеров после трех подряд поражений. Мои достижения ограждали меня от журналистов, призывающих к увольнению. Такое случалось с другими клубами, но не с «Манчестером». Это придавало мне сил в раздевалке, и они передавались и игрокам. Они знали: тренер не уйдет, а значит, не уйдут и они. Остальные тренеры и персонал тоже никуда не денутся, потому что главный тренер останется на своем посту. Стабильность. Преемственность. Редкие качества в современном футболе. Попав в черную полосу, мы не паниковали. Нет, нам это не нравилось, но мы никогда не паниковали.

Мне также нравится думать, что мы понимали дух игры. Как-то раз одной ночью где-то в 90-х годах Йохан Кройф сказал мне: «Ты никогда не выиграешь Лигу чемпионов».

– Почему?

– Ты не жульничаешь и не подкупаешь судей, – был его ответ.

Я сказал тогда: «Ну что ж, отличная эпитафия, беру».

Для игры в футбол требуется некоторая жесткость, и я рано осознал это, когда столкнулся с Дэйвом Маккеем. Мне было шестнадцать лет, когда мы пересеклись с ним на поле. Я тогда играл в резервной команде «Куинз Парк», а Дэйв восстанавливался после перелома пальца ноги, набирая форму в дубле клуба «Харт оф Мидлотиан», одного из лидеров шотландского чемпионата в те годы.

Я играл оттянутого нападающего, а Дэйв – правого защитника. У него была огромная и широкая грудь, как у быка. И как только ко мне в первый раз попал мяч, он тут же врезался в меня. В матче резервных команд.

Я подумал: «Ну нет, я не собираюсь с этим мириться».

И когда мы в следующий раз пересеклись на поле, я сам набросился на него.

Дэйв окинул меня холодным взглядом и спросил: «Ты хочешь доиграть до конца матча?»

– Ты врезал мне тогда… – пробормотал я.

– Я перехватил тебя, – заметил Дэйв. – Если бы я действительно тебе врезал, ты бы это заметил.

Он меня запугал тогда, а я ведь никого никогда не боялся. Его окружала просто какая-то невероятная аура. У меня в офисе висела знаменитая фотография Дэйва, сделанная в тот момент, когда он схватил за футболку Билли Бремнера. Однажды я все-таки решился и дерзко спросил у него: «Ты действительно победил в том поединке?» Я присутствовал на «Хэмпден Парк», когда выбирали лучших игроков в истории шотландского футбола, и, как и все, был очень удивлен, когда имя Дэйва не попало в тот список.

Я мог публично раскритиковать свою команду после матча, но никогда не позволял себе ругать перед журналистами отдельных футболистов. Болельщики имели право знать, что я недоволен игрой всей команды, но не конкретным игроком. Этому меня научил Джок Стин, которому я постоянно по любому поводу задавал вопросы. Будучи тренером «Селтика», он так скромно себя вел, что это даже почти начинало раздражать. Расспрашивая его про Джимми Джонстона или Бобби Мёрдока, я ожидал, что он будет ставить себе в заслугу свой выбор игроков в матче или использованную тактику, однако он лишь говорил мне: «О да, малыш Джимми сегодня сыграл просто великолепно». Он никогда не хвалил самого себя. Я мечтал о том, чтобы он хотя бы разок, да признался: «Ну, я решил сегодня использовать схему 4–3–3, и это сработало», но нет, он был слишком скромен для этого.

Попав в автокатастрофу, Джок пропустил поездку «Селтика» в США, а его помощник Шон Фэллон отправил трех игроков за плохое поведение обратно домой. Когда я вынудил Джока рассказать мне, как бы он поступил в такой ситуации, он ответил: «Нет, я никогда бы так не сделал, о чем я уже говорил Шону. Поступая так, ты наживаешь себе кучу врагов».

– Но болельщики тебя поймут, – попытался поспорить я.

– Забудь про болельщиков, – сказал Джок. – У этих игроков есть матери. Как ты думаешь, хоть одна мама в мире когда-нибудь призналась, что ее мальчик плохой? Их жены, братья, отцы, друзья – ты отвратишь от себя их всех. Нет, такие проблемы надо решать внутри клуба.

Иногда лед работает ничуть не хуже пламени. Когда в 2010 году в матче на «Вилла Парк» с поля удалили Нани, я не сказал ему ни слова. Просто оставил его страдать, он же продолжал смотреть на меня, тщетно надеясь найти хоть какое-то утешение. Я знал, он не собирался сделать то, что сделал, и когда на телевидении мне задали про него вопрос, я назвал его действия «наивными». Я сказал, что Нани не грубый игрок, но подкат был выполнен двумя ногами, и после него он должен был покинуть поле. Вот так, прямо и честно. Пострадавший не получил травмы, и я лишь заметил, что Нани совершил ошибку при выполнении подката. С нами со всеми такое бывает, футбол – это ведь очень эмоциональная игра.

Многие полагали, что я все время вел против Арсена Венгера психологическую войну, все время пытался взорвать ему мозг. Не думаю, что я намеренно провоцировал его, но порою действительно использовал свои трюки, чтобы выдать небольшие умозаключения, зная, что пресса примет их за психологическую атаку соперника.

Помнится, мне как-то позвонил Брайан Литтл, бывший тогда тренером «Астон Виллы», и спросил насчет одного замечания, сделанного мною перед встречей наших клубов.

– Что ты этим имел в виду? – сказал он.

– Ничего, – ответил я озадаченно. «А я уж решил, ты опять играешь в свои игры», – сказал Брайан. Уверен, положив трубку, он все еще размышлял: «Что же он задумал? Что же он пытался сказать?»