Алекс Фергюсон - Автобиография

Во время бритья в Глазго я заметил, как у меня из носа скатилась капля крови. Затем еще и еще. Я не смог остановить кровотечение самостоятельно, и мне пришлось обратиться в больницу за помощью. Врач сказал, что я смогу полететь в Нью-Йорк, но после этого кровь текла еще два дня, и мы отменили путешествие. Доктор приходил ко мне три дня подряд, в пятницу, субботу и воскресенье. Поначалу было очень больно, но в итоге кровотечение остановилось и боль исчезла.

У меня часто шла из носа кровь, когда я еще был игроком, в основном после ударов соперника. Но в этот раз все получилось особенно скверно. Кровотечение было вызвано частыми перелетами, слишком высоким давлением в салонах самолетов.

Это было легкое предупреждение: если работать слишком много, то нарвешься на неприятности.

Кэти никогда не ложилась спать, не дождавшись меня. Даже когда я приходил домой в два или три часа ночи, она обязательно встречала меня у двери. «Почему ты еще не легла спать?» – говорил я ей по телефону по пути домой. «Нет, нет, – отвечала она, – Я дождусь твоего возвращения». И в течение сорока семи лет она строго придерживалась этой позиции.

Я мог спокойно заниматься своей работой, зная, что Кэти позаботится о нашей семье. Она замечательный человек. Дэвид Гилл – гений, раз сумел убедить ее принять активное участие в церемонии открытия моего памятника на «Олд Траффорд». Сам я никогда не смог бы уговорить ее выйти в свет под прицелы сотен фотокамер.

Кэти абсолютно не изменилась за все эти годы. Мама, бабушка и домохозяйка – вот ее жизнь, она не искала дружбы других людей. Не то чтобы она отталкивала их от себя, нет. Она просто больше предпочитала общение в тесном кругу семьи и близких друзей. Она практически никогда не посещала футбольные матчи. Когда я только женился на ней, мы каждые выходные ходили на танцы вместе с нашими друзьями из Глазго. Она всегда чувствовала себя уютно в их компании. Но после нашего переезда в Манчестер она практически перестала выходить в свет. Они не выказывали никакого желания делать это, и на большинство торжеств и праздничных ужинов я ходил в одиночку.

А в тех случаях, когда к нам в гости наведывались политики-тори, нас защищали ворота. Когда представители консервативной партии объявляли о себе в домофон, она отвечала им: «Прощу прощения, но миссис Фергюсон нет дома. Я лишь уборщица». Во всех отношениях она была предана своим корням.

Когда в 32 года я завершил карьеру игрока и стал тренером в «Сент-Миррене», попутно управляя пабами, мой день начинался на «Лав-стрит», где я проводил время до 11 часов, после чего уходил в паб и находился там до половины третьего пополудни. Иногда затем я возвращался домой, а иногда сразу шел обратно на стадион на тренировку. И потом снова в паб и уже оттуда домой.

Поэтому дети практически не видели меня в те годы, и Кэти воспитывала их в одиночку. Возмужав, они стали ко мне ближе, чем к ней, но они по-прежнему до предела любят и уважают свою маму.

Переезд в Абердин оказался для нашей семьи огромным благом, потому что там мне не приходилось заниматься пабами, и я смог уделять жене и детям гораздо больше внимания. Практически все время я был рядом с ними, за исключением тех дней, когда были игры. Когда же мы играли, то Даррен подбирал мячи, Марк сидел на трибунах вместе со своими приятелями, а Кэти занималась Джейсоном, который в то время почти не интересовался футболом.

Но лет в 13 или 14 Джейсон влюбился в футбол и в итоге принял участие в матче Шотландского клуба мальчиков против Уэльса. Он был в целом неплохим игроком и очень умным парнем. Обожал читать и довольно поздно раскрылся. Когда мы переехали в Манчестер, он остался в Абердине, чтобы продолжить учебу. Позже он присоединился к «Юнайтед» и сыграл несколько матчей за нашу вторую команду.

Даррен был прирожденным футболистом, он отлично играл левой ногой. Марк тоже был неплохим игроком и несколько раз выступал за резервную команду «Абердина». Он пошел учиться и окончил политехнический институт в Шеффилде, получив степень по земельной экономике. Он добился большого успеха. У всех моих сыновей все отлично. Все они целеустремленные, умные и решительные люди, как и Кэти.

Мне говорили, что я похож на отца, но те, кто меня действительно хорошо знал, утверждали, что я больше взял от матери. Она была очень решительной женщиной. Отец тоже был целеустремленным человеком, но у него был более спокойный нрав. Именно моя мать, как и все хорошие матери, была у нас главной в семье. Она командовала в доме. Кэти тоже сама принимала все семейные решения, что полностью устраивало нас обоих.

Когда Даррену было 14 лет, мне позвонил Брайан Клаф из «Ноттингем Форест» и сказал, что хочет подписать с ним контракт. Брайан был донельзя противоречивым человеком. Никогда не отвечал на мои звонки – трубку всегда брал Рон Фентон, его помощник. Когда я тренировал «Абердин», то раз отправился на юг, чтобы посмотреть игру «Ноттингема» против «Селтика» в Кубка УЕФА, прошедшую на жестком, промерзшем поле. Я неплохо знал Рона Фентона. Когда я вошел в ложу директоров, Рон сказал: «Алекс, ты знаком с боссом?» Я не был с ним знаком и с некоторым нетерпением желал исправить эту оплошность.

Рон представил меня, и Брайан спросил: «Что ты думаешь об игре?»

Я ответил, что, по моему мнению, «Селтик» был достоин победы, но «Ноттингем» выиграет в ответной встрече на «Селтик Парк». «Что ж, юноша, с меня довольно», – сказал Брайан и вышел из ложи, а Арчи Нокс покатился со смеху. Но все случилось так, как я предсказывал.

В итоге Даррен остался с нами в «Юнайтед». Проблема заключалась только в том, что ему трудно было удержаться в основе, и Кэти так и не простила меня за то, что я продал его. В том сезоне, в котором мы впервые выиграли Премьер-лигу, он выходил на поле в первых пятнадцати матчах. Но потом в игре за молодежную сборную Шотландии он серьезно повредил свое подколенное сухожилие и выбыл из строя на три месяца. К моменту его возвращения после травмы в феврале у нас уже снова играл Брайан Робсон, плюс в команде были Нил Уэбб, Мик Фелан и Пол Инс. Затем мы купили Роя Кина за 3,75 миллиона фунтов, и это окончательно поставило крест на надеждах Даррена заиграть в основе «Манчестера».

Он пришел ко мне и сказал, что ему не нравится сидеть на лавке и он хочет перейти в другой клуб. К тому же он не желал, чтобы у меня были из-за него какие-то проблемы. В итоге мы продали его в «Вулверхэмптон Уондерерс». Этот клуб был не в лучшем состоянии, зато у них была большая армия болельщиков и хорошие перспективы.

Я не раз видел игру Даррена за «волков». Он явно был их лучшим футболистом, но после увольнения Грэма Тернера они стали часто менять тренеров. Грэм Тейлор, Марк Макги и Колин Ли возглавляли клуб, пока там играл Даррен. И после прихода Макги он стал все реже и реже появляться на поле.