Екатерина Мишаненкова - Харламов. Легенда хоккея

Что же это за человек – тренер? Каким он должен быть?

На эти вопросы одним словом не ответишь. Тренер должен быть и специалистом, и администратором, и тактиком, и педагогом, и психологом, и философом. Тренер един во многих лицах, это человек многих знаний, очень объемных знаний. Работать с людьми намного сложнее, чем с машинами. Этим я и объясняю, что теперь спортивные команды и в хоккее, и в футболе, и в баскетболе возглавляют два, а то и три тренера.

У каждого спортивного педагога, как и у каждого человека, есть свои сильные и слабые стороны. Но у тренера они более обнажены, чем у человека любой другой профессии. Тренер, как и учитель, сдает экзамены каждый день, а не только в дни чемпионата страны или Олимпийских игр.

О тренере чаще всего судят по очкам, набранным его командой. Много побед – хорош тренер, мало – плох. Потому и называют матч или чемпионат его экзаменом. Но тренер – это и педагог. Он постоянно, а не только в дни матчей, общается со своими воспитанниками. Он каждый день перед их глазами, рядом с ними. Потому я и говорю о каждодневном испытании.

Мне повезло, я работал со многими выдающимися специалистами и педагогами, внимательно к ним присматривался и прислушивался, и все-таки я не рискую утверждать, что все тренеры должны быть такими, как, например, Анатолий Владимирович Тарасов или Борис Павлович Кулагин, Константин Борисович Локтев или Аркадий Иванович Чернышев. Да и как скучно было бы жить, если бы все тренеры стали походить один на другого! На наше счастье, тренеры разные, и потому и отличаются друг от друга команды, потому и исповедуют они разные стили игры.

Команда – это более или менее удачное воплощение в жизнь замысла тренера, и у каждого хоккейного педагога та команда, которую он заслуживает.

В силу разных причин положение тренера в хоккее более стабильно, нежели в футболе. Наши ведущие хоккейные специалисты имели возможность работать в своих клубах по десятку, а то и более лет, а Аркадий Иванович Чернышев бессменно возглавлял столичное «Динамо» около четверти века. На протяжении многих лет трудно было представить себе ЦСКА без Анатолия Владимировича Тарасова, воскресенский «Химик» – без Николая Семеновича Эпштейна, как сейчас рижское «Динамо» – без Виктора Васильевича Тихонова.

Тренеры определяют лицо своих команд, их игровой почерк, и когда уходит спортивный наставник, игра команды меняется. Иногда постепенно, а иногда сразу…

…Но кроме стилевых различий в почерке того или иного тренера есть у них всех и общая черта – единое понимание хоккея: ведь школа игры у них общая – советская. И это помогло нам вскоре найти общий язык с новым тренером сборной Бобровым…

Я начал учиться у больших тренеров еще до того, как меня включили в сборную страны, и потому получил немалое преимущество перед многими моими товарищами. Мальчишкой попал я в ЦСКА, а там с нами возились не только те тренеры, что прямо отвечали за детские команды, но и их более опытные коллеги, работающие с мастерами. Они опекали юных спортсменов, контролировали их учебу, и мы росли быстро.

Моим первым наставником был Виталий Георгиевич Ерфилов. Про таких говорят, что они обладают хорошим глазом. Володя Лутченко, Владислав Третьяк, Вячеслав Анисин, Александр Бодунов, Юрий Лебедев – все они прошли через руки Виталия Георгиевича. Заботливый, душевный человек, он мог прийти ко мне домой, если я пропустил тренировку, чтобы узнать, не заболел ли я. Он постоянно интересовался нашими отметками, взаимоотношениями со школой и учителями. Интересовался тренер и отношением родителей к хоккею, расспрашивал их, как мы ведем себя дома, помогаем ли по хозяйству, не отказываемся ли помочь, ссылаясь на занятость. И мы относились к Виталию Георгиевичу как к одному из членов семьи.

Многим обязан я Борису Павловичу Кулагину. Именно он угадал во мне задатки хоккеиста. Это он посоветовал Анатолию Владимировичу Тарасову отозвать меня из армейской команды. И научил меня Кулагин многому и, главное, исподволь привил трудолюбие, способность переносить тяжелейшие нагрузки, без которых немыслим сегодняшний хоккей.

Когда я был мальчиком, то считал, что хоккей – это вечный праздник, в котором единственное огорчение – проигрыш. Игра всегда была в радость, тренировки требовали немного силы и времени. Хоккей был в ту пору для меня лишь прекрасным увлечением. Необязательным увлечением. Но когда я подрос, окреп, когда стали приглашать меня в команду мастеров, то я вдруг столкнулся с совершенно иными требованиями: теперь меня ждали иные по содержанию тренировки, чрезвычайно объемные тренировки, и Борис Павлович не раз напоминал мне, что хоккей – это не только сбор урожая, что, конечно, само по себе тоже требует немало сил, но и посадка и уход за будущим урожаем. Это труд на тренировках, нелегкий труд, постоянный труд.

Фигурист Александр Зайцев как-то рассказывал, что к Ирине Родниной и к нему обращаются девочки и мальчики с письмами, проникнутыми восторгом и легкой завистью. Жизнь, мол, у вас – праздник: сверкающий лед, цветы, овации, переполненные стадионы, путешествия в разные страны. И сколько бы Зайцев ни напоминал, что выступление фигуристов длится всего пять минут, а подготовка к этому выступлению – месяцы и годы, юные поклонники спорта почему-то этому не верят. Не верил рассказам о громадных нагрузках большого спорта и я, думал – запугивают, но вот в команде ЦСКА осмотрелся, поговорил с тренерами и понял, что знал хоккей лишь понаслышке. Хоккей не терпит лентяев, хвастунишек, говорунов, и это Борис Павлович Кулагин объяснил мне без лишних предисловий. Только любовь к хоккею, беззаветная, безоговорочная, может тебе помочь.

Как сейчас помню, приехал он 8 марта. С утра я все ждала от него весточки: у нас в семье дети приучены уважать родителей, с праздником поздравлять, преподносить цветы, подарки. А тут ничего. Какой же это праздник? Расстроилась, принялась полы мыть. Вдруг звонок в дверь. «Кто там?» – спрашиваю. «Мам, это я». Валерик приехал! Снова в Москве будет играть. То-то радости у нас в семье было: снова все вместе! Вроде и немного времени прошло, а возмужал сын заметно.

По возвращении в 67-м году из Минска, когда Валеру начали пробовать в команде мастеров, Тарасов совершенно неожиданно предложил мне тренировать мальчишек. Я согласился. Теперь виделись мы с Валерой реже. Я подбадривал его, чтобы не тушевался среди мастеров, где что ни хоккеист, то член сборной. Тяжело ему было: ни физических данных впечатляющих, ни звонкого, пусть и на юниорском уровне, имени. Мои новые заботы волновали друга. По воскресеньям мы с ним брали группу за город, выезжали куда-нибудь в лес. Проводили с мальчиками занятия на развитие силы и ловкости, быстроты и выносливости, используя холмы, ямы, валуны, кусты. Страсти разгорались, когда целыми пятерками лезли на дерево – кто быстрее? Потом разводили костер, обедали и после короткой передышки обязательно устраивали футбол против взрослых из соседней деревни. Возвращались все довольные. Ребята не слонялись по дворам, мы с Валерой, как и прежде, целый день были вместе.