Леонид Горянов - Ожившие легенды

Встреча состоялась через пять дней – 21 августа 1923 года. Мы вышли на разминку за полчаса до начала и увидели, что уже все места заняты. А ведь было воскресенье – день, когда в Швеции все или почти все уезжают за город, на лоно природы. С двух сторон королевской ложи висели государственные флаги Швеции.

– А почему не вывесят наш, советский? – спросили мы у представителя дирекции. – Ведь это положено по всем международным нормам и законам.

– У нас нет разрешения, – последовал ответ.

– Что ж, мы охотно подождем, пока вы его получите, – заявил комсомолец-москвич Петр Артемьев.

Итак, мы ушли в раздевалку, сидели и ждали. Минут через десять к нам вбежал кто-то из официальных представителей и сказал через переводчика:

– Разрешение получено, но во всем городе нет ни одного советского флага. Так что придется подождать до следующего раза.

– Ничего, – «успокоили» мы его, – у нас есть флаг, мы привезли его с собой.

Служащий убежал, по-моему, совсем не обрадовавшись услышанному. Наконец, он вернулся и взял у нас красное полотнище с серпом и молотом. А еще через десять минут в раздевалку ворвался П. Батырев и крикнул:

– Ребята, развевается наш флаг! Развевается!

Мы вышли на поле, и все как один повернулись к королевской ложе. Над ней, пламенея в лучах ослепительного летнего солнца, висел наш флаг. Первый советский флаг, поднятый над зарубежным стадионом. Мы стояли молча и испытывали такое чувство, какое, вероятно, приходит к солдатам, взявшим штурмом неприступную крепость.

Потом начался матч. Это был очень трудный матч. И потому, что соперник был сильный. И потому, что судья – швед Гельбард – оказался весьма необъективным. И, наконец, потому, что играть в таких состязаниях всегда трудно.

Игра шла равная. Но вот неутомимый наш петроградец П. Григорьев, игрок огромной энергии, яркой мысли и отчаянной смелости, пронесся по правому краю, срезал угол, обвел защитника и четко забил в нижний угол. Шведы сквитали гол с пенальти: кто-то из наших защитников случайно, в совершенно спокойной обстановке, когда вблизи не было ни одного шведского игрока, коснулся мяча рукой. Обычно в таких ситуациях одиннадцатиметровым не наказывают. Но Гельбард наказал. И счет стал 1:1.

Почти до конца состязания стояли друг против друга эти единицы. И тогда я решил взять инициативу на себя. Получив мяч около центра поля, пошел вперед. Обвел одного игрока, второго, третьего и, еще не дойдя до штрафной площадки, ударил. Я видел, как прыгнул вратарь, но не достал мяча, и он влетел в правый верхний угол ворот. Судье ничего не оставалось, как засчитать этот гол.

Игра закончилась со счетом 2: 1 в нашу пользу. Нужно ли говорить, какую радость испытывали мы в ту минуту. Довольные прибежали в раздевалку. Вскоре здесь появился товарищ Осинский, вручил нам всем по плитке шоколаду, сказал торжественно:

– Друзья! А ведь правы были буржуазные писаки, называвшие вас в первые дни приезда красными агитаторами. Вы сегодня подтвердили это. На глазах десятков тысяч зрителей вдруг опустился шведский национальный флаг и вместо него взвилось революционное Красное знамя. Это ли не самая наглядная агитация за Советскую власть?! Молодцы, ребята!

Немало радостей доставило нам и следующее утро. Все газеты восторженно писали о нашей команде. Один из обозревателей, свидетель олимпийского позора, случившегося с нашими старшими братьями, писал: «Да полно-те, та ли перед нами Россия?! Прошло какое-то мгновение, если прибегнуть к меркам истории, и перед нами уже не жалкий пигмей, а истинный спортивный великан!».

Но, пожалуй, всех перещеголяла тогда газета «Идроттебладет». Она поместила передовую под претенциозным заголовком – «Скандал». В сущности, она считала, что на Королевском стадионе случилось три скандала: во-первых, скандал, что русские обыграли шведов; во-вторых, скандал, что судья судил плохо; в-третьих, скандал, что был поднят красный флаг. «Что подумает мир?» – многозначительно вопрошала «Идроттебладет».

Что касается нас, то мы, естественно, были счастливы происшедшим «скандалом». Мы были счастливы, что тысячи зрителей, провожая нас после победы, кричали:

– Ура, руссланд!

– Ура, большевик!

Потом мы были в Норвегии, где также победили сборную страны, и в Германии, и в буржуазной Эстонии. Матчи, победы. Но ярче всего помню не это. Я помню изумление Королевского стадиона, возгласы: «Неужели это та же Россия?» Я помню наш гордый, наш алый, молоткастый и серпастый, флаг над лучшим стадионом Европы. И рабочие руки, сжатые в кулак. И крики:

– Ура, руссланд!

Вот и вся история, рассказанная в свое время Михаилом Павловичем. Я не случайно привел ее дословно, не случайно именно с нее начал рассказ об одном из самых ярких представителей семьи Бутусовых, ставшем потом и остающимся до сих пор одной из самых ярких «звезд» отечественного футбола за всю его семидесятилетнюю историю.

В рассказе, приведенном выше и записанном мною со слов, очень ярко, очень рельефно проступает одна из примечательнейших черт игрового характера Бутусова: его высокий патриотизм, свойственное ему чувство огромной ответственности перед Родиной, спортивного честолюбия и неугасимой страстности.

«Дорогой Василий! – писал он из Стокгольма своему брату. – Не могу удержаться, чтобы не черкнуть тебе, именно тебе, испытавшему в этом городе горечь обидной неудачи. Перед нами чужая страна, много интересного, порой удивительного, но сейчас нас ничего не интересует кроме одного: надо победить. Надо во что бы то ни стало достойно представить свою – нашу с тобой – Россию!»

Эту свою мечту в той памятной поездке Михаилу Бутусову и его друзьям удалось осуществить полностью. Но значение турне для самого Бутусова не исчерпывается лишь этим. До лета 1923 года он был игроком сборной Ленинграда, известным в своем городе спортсменом – не больше. Поездка в составе сборной России сразу выдвинула его на место бесспорного лидера советского футбола, мастера с европейским именем.

Передо мной отчет руководителя делегации, совершившей поездку в Скандинавию. Я цитирую дословно: «Во всех играх, – говорится в этом документе, – выше всяких похвал был центрфорвард петроградец Михаил Бутусов Из 85 голей, побывавших в чужих воротах, им лично сделано 32, а многие другие вбиты с его подач. Но, главное, – Бутусов всех заражал своей горячностью, был всегда бодрым. В нескольких играх (первая и последняя в Стокгольме, а также выступление против сборной Гётеборга, только его мастерство и воля выручали нашу команду».

Фигуре Бутусова уделила очень много внимания в дни иностранная печать. Один из известнейших в то время в Европе спортивных журналистов – Свен Боррисен – писал после матча в Гётеборге: «У русских, к нашему удивлению, оказалась прекрасная команда, которая пришлась увы, не по зубам нашим сильнейшим клубам. И неудивительно – среди гостей прямо-таки засилие отличных футболистов. Но даже среди них резко выделяется центровой Бутусов. Его бег, его техника и, наконец, его огромной силы удар производят прямо-таки ошеломляющее впечатление. За последнее время у нас в Гётеборге, как известно выступали сильные английские, норвежские, французские и финские клубы. Но можно с уверенностью сказать, что ни в одном из них не было игрока, равного по классу этому удивительному русскому».