Владимир Пахомов - Всеволод Бобров – гений прорыва

Тогда в английской столице собрались 437 делегатов и 148 обозревателей, представлявших студенческие, скаутские, а также спортивные, религиозные, кооперативные, профсоюзные, политические и культурные организации молодежи 63 стран, включая 60 посланцев Советского Союза во главе с секретарем ЦК ВЛКСМ Николаем Михайловым.

Никто не испытал трудностей с получением въездных виз. Не возражали в английском правительстве и против прибытия советских футболистов. На Британских островах после победоносного окончания войны мечтали завоевать авторитет не только за столом международных переговоров или в залах конгрессов.

Если прежде контакты с советскими футболистами могли закончиться для их соперников дисквалификацией со стороны Международной федерации футбола, то в 1945 году англичанам уже не угрожало никакое наказание. Европа была разрушена войной, спортивная жизнь только начинала возрождаться, международные федерации, в том числе футбольная, существовали, скорее, на бумаге – за шесть военных лет кто-то из функционеров умер, кто-то погиб на фронте или под бомбежкой, в фашистских концлагерях или застенках.

Англичане приглашали играть в футбол союзников по войне – представителей страны, имевшей ставшую легендарной Красную Армию. Вот почему стало реальным невозможное еще несколько лет назад: футболисты, не входившие в ФИФА, ехали играть на родину футбола.

Наверное, никогда футбол не был у нас таким явлением национального человеческого духа, как в 45-м. Подобно тому, как родители заботливо собирают ребенка в первый класс, а потом внимательно осматривают, ладно ли сидит одежда, все ли необходимое взято в школу, хорошо ли прилажен ранец, красив ли букет цветов, так и динамовцев отправляли в дорогу, стараясь все предусмотреть и ничего не забыть.

Поначалу отъезжающих беспокоил внешний вид – какой костюм надеть, чтобы не посрамить соотечественников? Сейчас такой вопрос может вызвать удивление, а тогда он был вполне уместен, если учитывать жизнь в стране, только приступившей к залечиванию ран, оставленных войной. Всех нарядили в добротные одинаковые пальто и костюмы одного и того же цвета. Все надели модные шляпы. А потом долгие годы не только спортсмены, но и выезжавшие за рубеж в командировки деятели искусства, науки, а позднее – на учебу и студенты (в их числе со временем оказался и автор этих строк), могли за счет государства одеваться нарядно, красиво. Вдумаемся в тот факт: еще лежали руины после самой тяжелой в истории человечества войны, а страна проявляла заботу о том, чтобы ее сыновья и дочери, оказавшись за границей, не чувствовали себя бедными родственниками.

В своих костюмах динамовцы хорошо смотрелись, выглядели среди англичан, пожалуй, даже респектабельно. Постепенно наши футболисты настолько привыкли носить шляпы, что им порой казалось неловко появиться на улице без головных уборов. На снимке, которому редакция журнала «Смена» отвела почти разворот, были запечатлены динамовцы, кормящие голубей на Трафальгар-сквере. На головах у всех – шляпы. По внешнему виду, если не знать, кто изображен на фото, можно сказать, что это – дипломаты, вышедшие на прогулку в центре Лондона.

Из-за тяжелого продовольственного положения, сложившегося в Англии после войны, решили все заботы о завтраках, обедах и ужинах динамовцев возложить на повара советского посольства Сергея Горева. Для делегации почти в 30 человек, гостившей в Англии около месяца, потребовалось немало продуктов, которые регулярно доставлялись теми же двумя советскими самолетами, на которых москвичи перелетели из заснеженной Москвы в теплую лондонскую осень с посадкой в Берлине. Поэтому московские футболисты никогда не испытывали трудностей с потреблением мяса, овощей, фруктов.

В этой связи вспоминается случай, о котором мне рассказал Константин Андрианов, возглавлявший нашу футбольную делегацию в Англии. Во время одного из приемов мэр Лондона, когда подали кофе, полез в карманчик для часов и к удивлению гостей достал пакетик с сахарином, отсыпал немного в поданный несладкий напиток и тщательно убрал остаток. Видимо, для следующего приема. Для простых англичан кофе, да еще с сахарином, считался роскошью…

Динамовцы, собравшиеся, как тогда было в обычае, улетать с Центрального аэродрома, расположенного недалеко от их стадиона, несколько удивились, когда им сказали, что они полетят из Внукова. Тамошний аэродром тогда был мало известен. Это сюда в 61-м прибудет Юрий Гагарин. Прежде чем проследовать на Красную площадь на торжественную встречу с москвичами, он по ковровой дорожке внуковского аэродрома направится к первым лицам государства, чтобы доложить об успешном полете в космос, первом в истории.

Мелочей при сборах динамовцев в дорогу не было. Вроде не имело особого значения, кто поведет воздушный отряд, которому предстояло перебросить динамовцев в Англию, но тем не менее возглавить полет поручили опытнейшему летчику – Алексею Семенкову гвардии полковнику, кавалеру 14 государственных наград, командиру подразделения международных воздушных линий, в будущем первому заместителю министра гражданской авиации СССР, Герою России. На редкость скромный человек, он мало рассказывал динамовцам о себе, все больше говорил о своих летчиках. Каждый из них к тому времени преодолел расстояние, равное 50 рейсам на Луну и обратно. Алексей Иванович умолчал, что в 45-м году это он доставил в Москву Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.

Тренер Михаил Якушин, дотошный до всего что касалось команды, интересовался, как она доберется до аэродрома. «Это недалеко от Москвы, – рассказывал Семенков. – Дорога из города хорошая, ровная, только в одном месте она резко пойдет вниз, не успеете прийти в себя, как так же быстро она поднимется вверх. Словно на самолете, потом направо повернете, а там до летного поля рукой подать».

Динамовцам по пути в Лондон и обратно запомнились посадки в Берлине. Город был полностью разрушен. В Клейст-парке чудом сохранилось здание, в котором год назад судили участников покушения на Гитлера, а теперь три раза в неделю собирался Контрольный совет с участием представителей четырех союзных держав.

На Александер-плац не было ни одного целого здания. По Унтер-ден-Линден мимо здания советского посольства, в которое возвратятся наши дипломаты в октябре 1949 года после провозглашения ГДР, шла узкоколейка. По ней берлинцы тащили вагонетки с щебнем, мусором, остатками зданий. Двигались велосипеды, бесконечные тележки. На окраине города было не так оживленно.

В городе уже работала «подземка». Конечно, ни о каком сравнении с московским метро не могло быть и речи. Из-за многочисленных разрушений поезда ходили редко, местами они бежали под открытым небом: перекрытия уничтожила война.