Дэвид Бекхэм - Моя команда

На сей раз ее приняли по полной программе и на широкую ногу. Перед матчем Викторию поил, кормил, угощал и ублажал сам Мартин Эдвардс, председатель правления «Юнайтед». В начале каждого тайма она и Мелани выходили на поле, чтобы сделать первый удар по мячу. А теперь, после игры, она царила в помещении для игроков и как раз потягивала второй бокал шампанского. Я вошел и первым делом отправился пoприветствовать маму и папу. И поскольку мы с Викторией уже встречались прежде — пусть кратко и нервно, — мне было на сей раз куда легче бросить «привет» и ей. Выглядела она прямо-таки сказочно — в узеньких, как бы армейских брючках и коротком топе цвета хаки, с весьма низким вырезом; а уж фигура — просто невероятная, таких не бывает. Помню, я тогда опасался, как бы она не стала плохо думать обо мне, а также в своем «ручейке»: в верхней части этой ее ложбинки на груди темнело крошечное пикантное пятнышко, похожее на веснушку, на которое я уставился и просто не мог оторвать глаз.

Решение насчет того, что же мне теперь нужно сказать, было далеко не очевидным. Вот оно. Ты та, которую я ждал. Примерно такие слова крутились у меня в голове. Но ты ведь не можешь и впрямь говорить такое девушке, с которой едва обменялся парочкой слов, особенно если учесть, что в пределах слышимости стоят твои родители, не говоря уже о товарищах по команде. Присутствовала там и Джоан, причем она, как мне показалось, гораздо больше преуспела на ниве светской беседы с Викторией, чем я. По крайней мере, моя сестричка хоть немного соображала, какие чувства испытывал ее старший братец. А я сообразил сделать умный шаг и подошел к бару, чтобы подключиться к спиртному, которое все помаленьку пили. В следующее мгновение около меня оказалась Виктория. Пока было непохоже, чтобы мы знали, о чем же нам говорить, какие слова сказать друг другу. Как ты начинала? Что это значит: быть поп-звездой? А каким образом выглядит жизнь человека, зарабатывающего на жизнь футболом? Но в любом случае мы оба знали, что должны и нам очень хочется поговорить друг с другом, и как только мы — наконец-то — начали произносить хоть какие-то фразы, ни один из нас не мог остановиться. Но только спустя некоторое время я осознал, где нахожусь, обвел помещение взглядом и подумал: «Куда это все подевались?»

Впрочем, родители пока еще находились здесь. «О, нет. Только не Спайс-девушка», — вероятно, бормотали они себе под нос. И еще пара-тройка каких-то людей вроде как бы задержались, словно они специально поджидали развития событий, желая своими глазами увидеть, что тут произойдет. Помню, как Виктория намеревалась выйти в дамскую комнату, а я испытал то не передаваемое ощущение, которое называется «теперь или никогда». Когда она возвратилась, я пробубнил нечто бессвязное — на самом деле это было приглашение на ужин. У меня не было ни малейшего плана. Я даже приблизительно не подумал о том, куда мы могли бы пойти. Это было чисто инстинктивное действие: мне не хотелось, чтобы она уехала. Виктория сказала, что должна вернуться в Лондон, поскольку в понедельник «Спайс Герлз» вылетают на турне по Америке. Но она спросила мой телефонный номер. Сердце у меня замерло, я стал соображать: «Ну, и что из этого? Так ведь ты же запросто можешь забыть, девочка, что он у тебя есть! Или потерять его! Или вообще решишь не звонить!»

— Нет, Виктория. Это я возьму номер у вас.

Она поковырялась в своей сумочке и вытащила оттуда посадочный талон на рейс до Манчестера, которым она прилетела сегодня утром. Записала на нем номер своего мобильника, потом зачеркнула его и дала мне вместо этого номер обычного телефона, который стоял дома у ее родителей. Тот драгоценный маленький кусочек картона все еще хранится у меня. Он показался мне настоящим сокровищем, и мне было ясно тогда, что я никогда не потеряю его. Но как только добрался домой, тут же нацарапал этот долгожданный номер на полудюжине листков бумаги и разложил в разных комнатах — на всякий случай.

Обычно в ночь после игры мне требуется целая вечность, чтобы лечь спать, а главное — заснуть: адреналин все еще продолжает прокачиваться через кровь даже пять или шесть часов спустя. В тот вечер я был еще более взбудоражен тем, что всерьез познакомился с Викторией. Но все-таки я, должно быть, в конечном итоге уснул и спал неплохо, потому что, насколько помнится, проснулся довольно поздно. И где-то приблизительно в одиннадцать утра взял заветный номер и набрал его. Голос на другом конце линии звучал в точности так же, как у нее, но поскольку полной уверенности у меня не было, я решил быть настолько вежливым, насколько мог: — Это Виктория? И очень хорошо, что я не сразу пошел в атаку. Это была ее сестренка, Луиза.

— Нет. Она в спортзале. А это кто? Я попрошу ее перезвонить вам.

Каждому доводилось быть подростком. Влюбленным подростком. Но я уверен, что есть куча людей, похожих в этом смысле на меня, — тех, кто и в двадцать с лишком все еще остаются в данном вопросе малость мелодраматичными: «Стало быть, она пошла позаниматься гимнастикой и на тренажерах? Знаем мы такие штучки; весь этот спортзал всего лишь означает, что мне дают отставку и не желают со мною разговаривать, не так ли? Подучила сестру подойти к телефону и сказать, что ее нет дома». Я был не в состоянии стоять и повалился на пол, стуча по нему кулаками, — такие вот чувства на меня накатили. Мне было ясно, что мы с Викторией должны быть вместе. Но, возможно, она этого не понимала, и теперь все шло не в ту степь, куда надо. В общем, я просто уселся на кровать и сидел, тупо уставившись на телефон. Сколько? Полчаса? Час? У меня было такое чувство, что не меньше недели. А потом эта штуковина зазвонила. — Дэвид? Это я, Виктория.

Мы продолжили с того места, где остановились в прошлый вечер на «Олд Траффорде». Я испытывал ощущение, что мы оба говорим неизвестно о чем, стараясь найти в себе силы и нервы, дабы сказать именно те слова, которые действительно хотелось произнести. Я уже спрашивал ее однажды об этом в Манчестере, но теперь снова вернулся к тому же вопросу:

— А что вы делаете сегодня попозже?

— Ничего.

— Я сейчас в Манчестере, но сей момент выезжаю к вам. Мы могли бы куда-нибудь пойти.

Пять часов спустя я был на мойке в Чингфорде. Первоочередное надо, как известно, делать в первую очередь: машина должна выглядеть наилучшим образом. Мне не дано было знать, произведет ли на Викторию впечатление мой новый синенький BMW M3 с откидным верхом, но я не имел права упускать ни малейшего шанса. Я вычистил свой кабриолет до блеска, потом пропылесосил, так что к тому времени, когда мне удалось добраться до мамы, сам я смотрелся хуже и грязнее, чем выглядел мой автомобиль после достаточно дальней дороги. Мама знала, что я на «Олд Траффорде» выцыганил у Виктории номер ее телефона, и, думаю, она сразу сообразила, куда ветер дует, едва только я появился на пороге. Она не испытывала особо теплых чувств ко всем этим «Спайс Герлз», но слишком хорошо знала меня, чтобы пытаться отговорить от задуманного. Вообще-то я человек такой же мягкий, как и она, но уж если моя душа чего-то пожелает всерьез, то я становлюсь ничуть не менее упрямым, чем отец.