Владимир Дворцов - Форвард № 17: Повесть о Валерии Харламове.

– Как… в каком смысле? – промямлил он.

– Мы еще будем исследовать вашего сына, но совершенно неожиданно для нас он здоров, если не как бык, то уж как бычок, безусловно.

– И мне можно играть в хоккей? – спросил Валера.

– Думаю, можно. Впрочем, если очень захочешь, можешь выбрать регби или какой-нибудь другой «тихий» вид спорта, например, бокс. Значит, куда, вы говорите, нужна справка?

Так неожиданно Валерий Харламов получил медицинское благословение в начале своей хоккейной карьеры и смог начать долгий путь к вершине, на которой мы его видели столько незабываемых лет. А путь шел через тренировки, тренировки и еще раз тренировки. И вели его тренеры.

Тренеры делятся на две неравные по величине группы. В одной – той, что всегда на авансцене, – знаменитые тренеры, наставники знаменитых команд, чьи лица мы часто видим на экранах телевизоров. Они стоят, по-наполеоновски скрестив руки на груди, сидят, напряженно следя за игрой, медленно прохаживаются за скамейкой, молчат, делают замечания, подбадривают, дают интервью. Они полководцы, бросающие в бой все свои резервы, люди, отвечающие головой и репутацией за вверенные им клубы. Они пожинают славу в звездные часы и пишут заявления об уходе по собственному (желанию в дни неудач.

В другой части тренерского корпуса трудятся люди, почти неизвестные широкой публике. На них не направляют камеры, и их не осаждают репортеры. Но в их относительной анонимности есть и плюсы: они работают в более спокойной обстановке, это часто лучшие педагоги. И немудрено, потому что трудно учить в свете юпитеров, трудно быть терпеливым педагогом, когда зрачки объективов напряженно ждут драматических ситуаций.

Виктор Георгиевич Ерфилов принадлежит ко второй группе тренеров. Он играл в молодости в футбол, хоккей, окончил институт физкультуры, стал тренером. И нашел себя в работе с ребятами. Он обладает удивительным даром выявлять в ребятах дремлющие способности, открывать таланты. Назовем лишь некоторых, кто прошел его школу: Владимир Лутченко, Владислав Третьяк, Валерий Харламов, Юрий Лебедев, Вячеслав Анисин, Александр Бодунов.

Позже его пригласили в маленький, но яро хоккейный городок Кирово-Чепецк, где он тренировал команду «Олимпия». И здесь он открыл вратаря Владимира Мышкина и многих хоккеистов, впоследствии выступавших в командах высшей лиги.

Вот к такому тренеру попал Валерий Харламов.

Увы, среди детских тренеров немало нетерпеливых, невыдержанных, резких людей, забывающих, а то и не ведающих, что в тринадцать-четырнадцать лет одно необдуманное слово может нанести незаживающую душевную травму.

К счастью для Валеры Харламова, Ерфилов был прирожденным педагогом. Снова и снова, не раздражаясь, он терпеливо показывал своим подопечным хоккейные азы, всем своим видом подчеркивая, что учит он ребят, достойных уважения, толковых и способных.

Пройдут года, и Валерий Борисович Харламов будет возвращать долг любви и уважения младшим, вспоминая уроки Виктора Георгиевича Ерфилова. Он, взрослый человек, офицер, заслуженный мастер спорта, торопясь к своим детям после тяжелого и утомительного дня, никогда не мог пройти мимо дворовой хоккейной коробки, когда оттуда неслось:

– Дядь Валера, сыграйте с нами, хоть минутку, хоть чуть-чуть…

Чуть-чуть обычно растягивалось минимум на полчаса. И нахмуренная жена никак не могла понять, как драгоценны были эти минуты для Харламова, как отдыхал он среди визжащих от восторга ребятишек, когда укладывал их на лед неуловимыми финтами…

А пока что Ерфилов говорил ребятам:

– А сейчас посмотрим, зрячие вы у меня или не очень.

– Как это? – галдели юные хоккеисты.

– Да никак. Играйте себе, а я посмотрю.

Ребята начинали играть, и в самый разгар игры по знаку тренера вратарь неожиданно и незаметно покидал ворота. Большинство в пылу схватки не обращали ни малейшего внимания на пустые ворота. Но не Харламов. О, этот черненький ловкий мальчуган словно обладал четырьмя глазами: где бы он ни находился, мгновенно замечал опустевший створ ворот и тут же посылал туда шайбу…

Как-то Ерфилов отозвал в сторону Валеру и тихонько сказал:

– Может быть, не стоит твоему отцу носить тебе на тренировки рюкзак? А то как-то неудобно – взрослый парень, он же тебе не слуга. Хорошо?

– Обязательно ему скажу, – вспыхнул Валера. Он уже не раз говорил об этом отцу, но тот отмалчивался.

Пройдут годы, и Борис Сергеевич Харламов признается нам:

– Не в моем характере таскать за парня рюкзак, какой бы тяжелый он ни был. Но, – и тут он смущенно улыбнулся, – так мне было интересно следить за тренировками, что я готов был любой повод выдумать. Эх, мне бы в свое время такого тренера, может, и из меня классный игрок получился…

На одну из тренировок к Ерфилову пришел тренер, занимавшийся с ребятами возрастом постарше.

– Форвард у меня один заболел, – посетовал он, – хороший парнишка, боюсь, некем заменить, а играть со «Спартаком» на первенство Москвы. Никого не можешь порекомендовать?

– Посмотри сам, – пригласил Ерфилов, – может быть, приглянется кто.

Тренер посидел на трибуне минут десять и снова подошел к Ерфилову:

– Меня заинтересовал вон тот паренек, черненький, это кто?

– Харламов Валерий. Наш капитан. Способный пацан. Скорость есть, бросает неплохо.

– Щупленький очень…

– Кто чем берет.

– Забивает?

– На тренировках выделяется, – осторожно ответил Ерфилов.

Как и многие тренеры в подобной ситуации, переживал он в эту минуту некую раздвоенность. С одной стороны, это было его тренерское назначение – готовить ребят в старшие группы. С другой – не хотелось отпускать такого паренька. Какой-то особой прозорливостью детского тренера видел он перед собой не худенького длинноносого воробушка, а стремительного и необычайно ловкого форварда, одетого в такой мускульный панцирь, который давал ему возможность не бояться силовых схваток даже с тяжелыми и мощными защитниками.

– Какого года? – спросил тренер.

– Харламов? Сорок девятого. У меня все сорок девятого.

– Попробуем, выхода у меня нет.

Четырнадцатилетние армейцы и спартаковцы набрали в тот сезон в первенстве Москвы одинаковое количество очков, и предстояла переигровка, в которой должен был принять участие Валерий Харламов. Волновался ли он? Много лет спустя, когда вспоминали мы с ним тот матч, он не ответил на этот вопрос: едва заметно пожал плечами и улыбнулся. Мы настаивали.

– Понимаете, – улыбнулся Харламов, – ваш вопрос немножко наивный. Судите сами: четырнадцатилетний мальчишка выходит первый раз в жизни на официальный матч. Не на тренировку, а на матч. И рядом на льду не будет Виктора Георгиевича Ерфилова. И он не скажет: «Валер, смотри, как надо делать». Вместо него будут чужие ребята, каждый из которых норовит обыграть тебя, задержать, оттереть, отнять у тебя шайбу. А тут еще мучит мысль: вдруг узнают, что год себе убавил. Как не волноваться. Да я, пока амуницию в раздевалке прилаживал, прямо трясся весь.