Наталья Хмелик - Постарайся попасть по кольцу

Мама не знала, что Лена ушла из секции потому, что не сумела подружиться с девочками. Все они показались Лене грубыми, слишком энергичными. Не то что лыжню не уступят — сшибут и не обернутся. Спортивно, да? Воевать с ними Лена не могла, а рассказывать об этом маме не хотелось. Найдутся друзья в другом месте, не обязательно в лыжной секции…

А не найдутся — что ж. С мамой тоже хорошо. Еще не каждому так повезет в жизни — мама идет на лыжах, от Лены не отстает. И снегири розовыми шариками рассыпались под сосной. Скрипит снег, щеки горят.

— Лена, хочешь мандарин? Не озябла?

— Нет, мама. Все хорошо.

И правда хорошо. Оттолкнулась палками и полетела вниз с горы. Нисколько не страшно. Захотела — свернула на полной скорости. Послушны лыжи, послушна скорость. А мама стоит наверху и радостно кричит:

— Ты стала кататься лучше меня! Намного лучше!

Девчонки в лыжной секции злились, если ты пройдешь лучше их. А тут человек радуется за тебя — вот какое оно, настоящее спортивное поведение. Хорошо дружить с мамой.

А друзья? Пока нет друзей. Ни одного друга, ни одной подруги. Почему их нет? Лена часто думает об этом и ответа не находит. Она держится в стороне, потому что стесняется, она не верит в себя. А девчонкам, наверное, представляется, что она слишком гордая, что никто ее не интересует. Все может быть, Лене трудно в этом разобраться. Ей хочется, чтобы ее понимали, всем людям этого хочется. А как помочь другим понять тебя? Не каждый умеет. Лена не умеет. А может быть, гордость и трусость — близкие родственницы? И почему считается, что гордым быть хорошо, а трусливым плохо? Об этом еще надо подумать.

Вот Лена стоит в школьном коридоре у окна и прислушивается к разговору девчонок. Девочки все из ее класса, и Лена могла бы подойти к ним и поболтать, а не ловить жалкие обрывки разговора, стоя в сторонке. Но — ее никто не позвал, и ей кажется, что подходить самой и встревать неудобно. «Вот еще, буду я навязываться», — привычно думает она. Гордость? Или трусость?

Может быть, девчонки недолюбливают, отвергают Лену? Нет, они ее просто не замечают.

Каждый по-своему прав. Не так просто людям понять друг друга.

А обрывки разговора были такие:

— Ты, Галка, дурочка из переулочка, — уверенно говорила Марина.

Марина всегда говорит уверенно, из-за этого все в классе считают, что Марина лучше знает. Что знает? А все. Про что говорит, про то и знает. Она обо всем судит как о давно известном, и тон у нее надменный. Если ты, мол, не знаешь, то сама виновата.

Лене не нравится этот тон. Лена завидует Марине. Но ни за что не призналась бы в этом, даже самой себе. Чему завидовать-то? Надменности? Манере поучать?

Марина продолжает говорить с нажимом:

— Ты, Галка, подумай. Педагогический! Это монастырь.

— Ну почему, Марин, монастырь? — вяло возражает Галка. — Ничего не монастырь.

Смешная Галка и славная. За «дурочку из переулочка» не обиделась, а вот «монастырь» ее задевает.

— А потому — институт для старых дев, — твердо гнет свою линию Марина. — В газетах и то пишут: в школе одни женщины, феминизация школы — поняла? За кого там замуж-то выходить в твоем педагогическом?

А Галя замолчала. Лена так хотела, чтобы Галя нашла какой-нибудь хороший остроумный ответ, осадила Марину, поставила ее на место. Но Галя молчала, не находила остроумного ответа. Лена очень хорошо понимает Галино состояние.

А Марина — ну что в ней такого? Почему она всех подавляет? Вообще — в чем сила того, кто умеет навязывать свою волю, свое мнение? Может быть, эта сила и есть обаяние? Ведь Марину не боятся — ей верят. Хотя бы в эту минуту.

Лена много думает о Марине. Марина ни секунды не думает о Лене.

Вот Марина повела плечом, поправила накинутое на плечи новое замшевое пальто.

— Сквозняк какой сегодня, просто ужас, — сказала она капризно.

— Окна, наверное, плохо заклеены, — почему-то виновато ответила Галка, хотя вовсе не она заклеивала в школе окна.

Кому бы еще сошло с рук такое явное нарушение школьных правил? Попробовала бы Лена появиться в школьном коридоре в пальто. А Марине все можно. Купили ей новое пальто, и она на каждой перемене вылетает из класса первой, а когда остальные выходят в коридор, Марина уже стоит у окна в своем великолепном пальто. И это убедительно, тут уж ничего не скажешь — пальто красивое, очень красивое, и Марина умеет его «подать», вернее — себя в этом пальто.

Лена не умеет себя «подать». А если набросит пальто на плечи, оно обязательно съедет на один бок, и полы окажутся разной длины, и придется дергать плечами, чтобы пальто оказалось на месте. Нет, она ни за что не надела бы такое роскошное замшевое пальто.

А Марина стоит среди девочек — спина прямая, темные волосы распущены по плечам. Перед каждым уроком Марина закалывает их на затылке, чтобы учителя не ругали. Но и «хвост» Марине идет.

— В технический надо поступать, — настаивает Марина. И все девчонки повторяют:

— В технический, только в технический.

А Галка слушает и не спорит.

— В Бауманский подай документы, — настаивает Марина, — там очень трудно учиться, там очень способные мальчики, перспективные, будущие академики.

Лена все время внимательно слушала, рассматривала Марину. И все ей не нравилось, и сама Марина казалась неприятной, наглой, бестактной. Какие академики? При чем здесь вообще академики? Но как только Лена переставала анализировать и разбирать отдельные черты Марины, она ловила себя на том, что и на нее действует обаяние этой красивой уверенной девочки. И неожиданно вместо осуждения и отчуждения пришла мысль: «Хорошо бы подружиться с Мариной». Странное желание? Но слабого человека часто тянет к сильному. Лене тогда показалось, что это могла бы быть хорошая дружба. Они гуляли бы вместе и разговаривали, и пусть бы Марина командовала — Лена бы подчинялась. Они ходили бы друг к другу слушать пластинки, а на переменах было бы с кем поговорить и посмеяться. Скромные мечты. Но Лена, и мечтая, знала, что это только мечты. Как подружиться с Мариной, которая всегда в окружении девочек? У нее и дома, наверное, телефон трещит не переставая. И все, конечно, приглашают Марину в гости, слушать пластинки, или гулять, или в кино. И рассказывают ей свои секреты. Марина притягивает к себе всех, и Лену тоже. Может быть, Лене хочется спрятать свою неуверенность за Маринину уверенность? Может быть. Но это уже немного корысть. Пользоваться чужой защитой стыдно, Лена помнит это с самого детства. Мамины слова: не хочешь, чтобы тебя подводили — опирайся только на себя. Мама права. Мама сильная. Марина сильная. А Лена, наверное, слабая. Гордости в ней много, а смелости мало. И спортивность нисколько не помогает, хотя, казалось бы, должна помочь.