Френклин Фоер - Как футбол объясняет мир.Невероятная теория глобализации

Алан рассказал мне, что во второй половине 1990-х годов завербовался в одну германскую компанию, набиравшую наемников для горячих точек, и работал в Хорватии и Косово. Перед своей последней командировкой на Балканы он сказал жене, что будет только обучать солдат, но не воевать. «Она считала, что я слишком стар и окончательно потерял форму, чтобы продолжать заниматься этим». Однажды, после его возвращения в Лондон, они с женой сидели дома и смотрели телевизор, переключая каналы. По одному из них транслировался фильм о войне в Косово, и в первой же увиденной ими сцене появился Алан, принимающий самое непосредственное участие в боевых действиях. «Досталось мне от нее в тот вечер».

Все это осталось в прошлом. Но Алан утверждает, что не отошел полностью от хулиганства. Якобы раза четыре в год, обычно после игр с «Тоттенхэмом», он принимает посильное участие в драках. Я не знал, верить ему или нет. Мне подумалось, что лучший способ проверить правдивость слов Алана - увидеть его в естественной среде. Я решил посмотреть, насколько он близок к активным хулиганам.

В день матча я разыскал Алана и его друзей в баре, на третьем этаже торгового центра, расположенного недалеко от стадиона. Алан пил кока-колу. Он познакомил меня со своим лучшим другом Ангусом и напомнил мне о том, что тот фигурирует в его книге. Ангус привел с собой дочь двадцати с небольшим лет. Все трое покатывались со смеху над непристойными шутками в sms-сообщениях, приходивших Ангусу на мобильник. За соседним столиком также сидели друзья Алана. Футболка «Челси» была только на дочери Ангуса. «Мы предпочитаем не выставляться напоказ, чтобы можно было быстро раствориться в толпе», - сказал Алан.

Однако своим поведением и внешним видом эти персонажи не напоминали активных головорезов. Напротив, они производили впечатление людей, нечасто поднимающихся в свободное время с дивана и очень далеких от любых проявлений насилия.

Я сказал Алану, что заметил в находившемся неподалеку пабе болельщиков «Манчестер Сити», с которым в тот день встречался «Челси».

- Они сидят на улице и пьют пиво. Неужели никто не задаст им трепку?

Я описал Алану фасад паба.

- Это наш паб, - подтвердил он и обратился к одному из своих друзей за соседним столиком: - Фрэнк говорит, что в нашем пабе сидят болельщики «Манчестер Сити». Это непорядок.

В его голосе отчетливо прозвучали нотки возмущения.

Друг Алана повернул голову в мою сторону. В этот момент он собирал с остальных деньги, чтобы арендовать автобус для поездки на следующей неделе на матч в Ливерпуль.

- Алан сейчас с удовольствием отправился бы туда. А если бы это был «Тоттенхэм», он, возможно, и подрался бы.

Друг округлил глаза. Но даже если бы не их возраст, они не стали бы подвергать себя опасности, устраивая драку так близко от стадиона. Подобная практика осталась в далеком прошлом. Вокруг пабов крутилось слишком много полисменов.

Ангус был уже изрядно пьян. Он принялся рассказывать историю о поездке на матч «Челси» с «Ноттингем Форест».

- Нас было двое, и их тоже. Полисмены видели, что мы идем друг на друга, и решили не вмешиваться, чтобы посмотреть бесплатное представление. Разумеется, со мной был вот тот парень. - Он указал на Алана. - Ему достался коротышка, а мне настоящий громила. - Он изобразил культуриста, демонстрирующего мышцы. - Я прыгнул на него и чуть не откусил ему ухо.

Его дочь согнулась пополам от смеха.

- Да, было время, - мечтательно произнес Алан. И они новь погрузились в воспоминания, подкрепляя слова энергичыми жестами и разыгрывая описываемые сцены. Спустя некоторое время мы отправились на игру в толпе болельщиков. Стоя на эскалаторе, Алан приподнял брючину, чтобы показать мне овбойский ботинок со стальным носком.

- Очень удобно для драки. Пьяный Ангус наклонился ко мне и прошептал:

- Ты только спроси его, когда он последний раз дрался?

Когда на стадионе «Сан-Жануарио» в Рио-де-Жанейро футболист забивает гол, он видит перед собой распятие. Менее чем в двадцати ярдах за воротами высится крест над модернистской церковью Девы Марии с витражами середины прошлого века. В нескольких ярдах влево, в пределах видимости с места подачи угловых ударов, расположен небольшой сад с бетонными статуями Мадонны и святых. Именно так, по мнению всего остального мира, должны играть в Бразилии, колыбели футбольной цивилизации: трансцендентально.

«Сан-Жануарио» принадлежит клубу «Васко да Гама». Этот стадион считается святилищем бразильского футбола. На протяжении всей истории клуба его игроки идеально воплощали в себе буйный темперамент, присущий жителям Рио-де-Жанейро, - подобно Ромарио, звезде чемпионата мира 1994 года. Он компенсирует свое явное нежелание бегать уникальной способностью обманывать соперника. Журналисты из Рио-де-Жанейро рассказывали мне, что тренеры давно уже перестали уговаривать его принять участие в тренировке, вместо того чтобы валяться на пляже или сидеть в баре. В 2002 году Ромарио покинул «Васко да Гама». После его ухода самым почитаемым человеком на «Сан-Жануарио» стал не футболист. Он смотрит с большого плаката на высотном здании по соседству со стадионом, прямо над церковью Девы Марии Победительницы: неулыбчивое лицо, лысина, двойной подбородок, большие очки в золотой оправе. Это Эурико Миранда, член федерального конгресса и президент «Васко да Гама». На плакате его величают «символ стойкости». Когда я пришел на «Сан-Жануарио», этот символ можно было увидеть всюду. Около стадиона собирали подписи за его переизбрание - «голоса против сильных мира сего». Напротив главного входа на стадион, на другой стороне улицы, из громкоговорителя на крыше «форда эскорта» лилась песня на мотив самбы об Эурико - «кандидате бедняков». Над футбольным полем висел транспарант с надписью: «Страсть к "Васко" - преданность Эурико».

Американцы называют свои спортивные команды «franchises» («привилегии»). Для бразильцев подобное совершенно неприемлемо, поскольку вызывает ассоциации с сетью закусочных Макдоналдс и химчистками. Они называют свои команды «клубами», потому что большинство из них действительно таковыми являются. Они владеют бассейнами, ресторанами, теннисными кортами, садами с пальмами, где могут провести субботний вечер представители среднего класса, а их члены платят регулярные взносы. Даже когда клубы платят своим игрокам, они сохраняют статус некоммерческой любительской организации. Это значит, что их финансы не подлежат контролю со стороны государственных органов, а их руководители не несут какой-либо юридической ответственности. Короче говоря, должности менеджеров в этих клубах являются идеальным пристанищем для всякого рода негодяев. Эти негодяи стали неотъемлемой частью бразильского футбола и даже получили специальное прозвище - «картолаш», что в переводе с португальского означает «шляпы-цилиндры». «Картолаш», как правило, не получают зарплаты. Предполагается, что они работают из бескорыстной любви к своему клубу. Однако в действительности они не забывают о себе и кормятся за счет финансовых средств команды. Жоао Авеланж, легендарный экс-президент Бразильской футбольной федерации и бывший председатель Международной федерации футбола (ФИФА), однажды заметил: «Я не получаю зарплаты -только необходимую сумму, чтобы на жизнь хватало».