Владимир Шевченко - Черная полоса СПАРТАКА

Он и так боролся за меня, сколько мог, как и я за него.

Дай ему бог здоровья.

Самодержец лишь подписал приговор, давно подсунутый канцлером.

Леонида Арнольдовича, судя по всему, убеждали долго. Отдать ему должное — своего сдавать не хотел. Но в какой-то момент решил изменить своему базовому принципу и убрал-таки второй полюс из клубной системы (сдержек и противовесов). И сразу исчезла та пусть конфликтная, но жизнетворящая индукция, которая диалектически возникала между противоположностями и заставляла движок крутиться. И внутри, и снаружи клуба как по команде все успокоилось, покрылось бурой тиной, потеряло динамику. Клуб заплыл жиром. Возможно, Федун даже не догадывался, что именно я и есть тот последний противовес. Не настаиваю, просто логически так выходит. Над сказанным можно задумываться, можно смеяться. Но это невозможно опровергнуть, а значит, мало ли… Все-таки, как ни крути, после ухода Первака оппозиционный Жене полюс сместился в сторону Старкова, затем Федотова, а уж потом (нечаянно) — в мою. Для Жеки — это некая карьерная компьютерная «ходилка-стрелялка». Никак он не остановится, не настреляется. А подуставшему Федуну, видимо, на тот момент показалось, что внутриклубная оппозиционность перестала идти на пользу. И потом я был один, а там уже целая команда. Кого убирают в случае футбольного развода: одного или всех? Правильно, одного, как обычно с тренерами бывает.

Самую забавную версию моей отставки я услышал от одного из должностных лиц клуба. Кто-то, оказывается, распустил слух, что «наши» намутили с очередным трансфером (Майданы, кажется), а я каким-то боком оказался в курсе. Вот и пугал Жеку с его главным тренером своей осведомленностью…

Ужас! Знать бы еще, кто такой — Майдана. Вот комбинаторы-махинаторы вокруг. Но ведь кто-то же подобные вещи придумывает, запускает.

Никогда не лез в эту клоаку и ничего об этом знать не хотел.

Какая разница, если и так Федун обо многом догадывается и видит, к чему все идет. В любом случае я был костью в горле Смоленцева — до такой степени, что он не мог спокойно ни кушать, ни спать. Может быть, и личные комплексы взыграли. Я не был должен ему денег, как и он мне. Зато я был свидетелем его унижений в прошлом, еще до становления «серым кардиналом». Бывшие революционные соратники обязательно должны плохо расстаться. Хорошо, если живыми. Здесь лучше ударить первым, как учил товарищ Сталин. Вот Смоленцев и бьет, думая, что так его минует гильотина.

Спи спокойно, дорогой Жека.

Федун в том разговоре сказал еще одну важную вещь: «Департамент департаментом, но ты, если хочешь, оставайся просто пресс-атташе команды». Предложение я принял, поскольку деньги не главное, а с командой сроднились. Это, конечно, была полная ерунда — с должностной и функциональной точек зрения, но было любопытно, что из этого выйдет. Заодно можно было убедиться, решает ли что-то в этом клубе его хозяин. Не вышло ровным счетом ничего. Уже не решает.

Наутро после того разговора с Федуном я был у Шавло. Он даже к сушке не притронулся, так волновался. И говорил тише обычного.

— Федун предложил остаться пресс-атташе команды, — говорю.

— А это не факт, — ответил Сергей Дмитриевич.

— Это что еще такое? — чуть улыбнулся я.

— Это… жизнь, — промычал палач.

Чуть позже это подтвердил и Черчесов. Тоном большого и искушенного руководителя он произнес: «Раньше у меня были к тебе вопросы (?). В последнее время ты стал исправляться (!!!). Однако это ничего не меняет, и в моей команде Шевченко не будет».

«В моей тебя — тоже», — подумал я. И угадал.

В 2007 году Федун решил любой ценой уберечь ключевую для личной репутации креатуру — Сергея Шавло. Ну в самом деле, убрать с доски кого угодно всегда успеет. Было два фильтра в защитном механизме клуба: «грубой очистки» — я, и «тонкой» — Шавло (ну как тонкой…). Чтобы до двигателя — Федуна — грязь не доходила.

Одно время нас просто промывали. Потом грязь прошла в систему.

Стало понятно, что с обоими фильтрами надо что-то делать.

Решили выбросить первый, потом (раз и он не держит) — второй. После этого, по-моему, Леонид Арнольдович, запачкавшись, просто махнул на все рукой: дескать, делайте, что хотите. Все равно и так клубные деятели работают на какой-то своей волне.

Федун с самого начала дистанцировался от радикальных фанатов, потому что понимал: увязнешь по локоток с поддержкой агрессивного большинства — разделишь с ними социальную ответственность за поведение. идеи, продвигаемые под маской футбольного фанатизма. Им палец в рот — они тут же локоть требуют. Поэтому и придумал ту фразу: «Прислушиваться к болельщикам надо, но руководствоваться — никогда». А сейчас чего только не сделано, дабы задобрить, умаслить, лизнуть под копчиком. Ножнин полностью дезавуировал прежнюю концепцию шефа, набрав на этом немало личных очков. (Ножнин в «Спартаке» — как Рабинер в «Спорт-Экспрессе».)

Федун, прикрывая беспомощную и саботажную (против Федотова) «селекцию» Смоленцева, изящно объявляет курс на свою молодежь. Дескать, для своей сборной будем кадры готовить! Но приходит другой человек (тренер) и уничтожает эту концепцию за месяц. И так далее по всем пунктам.

Вот такая клиника. Владелец клуба перестал быть его хозяином, стратегом. Рабинера послушался.

А сейчас, в эпоху «карП-бланша», там вообще ничего не поймешь.

Объявляя мне об увольнении, Федун все сделал деликатно, честно. А еще и юридически корректно. Другое дело, что челядь и здесь подведет «барина». Но это уже совсем другая история. Как говорили декабристы:

«Бедная Россия! Даже повесить-то как следует не умеют…»

Ничего плохого о своем бывшем руководителе сказать не могу. На любую просьбу, хоть их было и немного, Федун откликался мгновенно. Даже если это была личная просьба. Разница в возрасте у нас небольшая, но он был словно отец в нашей тогдашней спартаковской семье. И «сыновья» старались служить ему верой и правдой. Бывало взглянет Леонид Арнольдович по-отечески и скажет: «Смотри, если что не так — голову оторву». И сразу на душе легче становится. Или прикажет: «Интуичь!» — и тут же интуиция просыпается. Волшебник.

Леонид Федун, кстати, помимо прочего, обладает сильной интуицией и до тех пор, пока не изменил себе и ей, почти всегда оказывался прав.

Нередко у меня в душе возникали сомнения относительно какого-то решения «шефа», но время и ход развития ситуации подтверждали его правоту. Так что: его правота — это пункт 1. Пункт 2: если усомнился — смотри пункт 1. Даже его кадровые решения — болезненные, драматические — с позиций его ответственности и желания добиться-таки большого успеха для всех, понятны и оправданны. Федун, ведомый «эффектом Конкорда», потратил уже сотни миллионов долларов, но для побед постоянно чего-то не хватает.