Леонид Горянов - Колумбы московского футбола

Так и выступал неизменно во второй клубной команде. Тем не менее его высокое индивидуальное мастерство заметили, и в течение десяти лет он входил в сборную столицы.

В 1914 году Сергей впервые в составе первой команды завоевал звание чемпиона Москвы и потом повторял этот успех не раз.

Спортсмены старшего поколения, те, кому довелось узнать. Сергея Сысоева лично, вспоминали не только его игровую стремительность, отменную технику, но и такие замечательные качества, как уважительность к людям, высокая общая культура, энтузиазм.

Еще продолжая выступать на зеленых полях как игрок ЗКС и сборной, Сергей Васильевич начал вести большую педагогическую работу. Его, например, можно по праву назвать одним из отцов советского баскетбола. В начале двадцатых годов в Москве об этой игре знали очень мало. Сергей Васильевич сделал сам и совместно с товарищами несколько переводов книг по методике тренировки и правилам игры. Ему принадлежит и множество других печатных трудов, в том числе по теории и практике футбола.

Года три назад я разговорился с профессором Владимиром Михайловичем Дьячковым, нашим знаменитым «высотником», заслуженным тренером страны. Как всегда бывает при встречах, мы начали делиться творческими планами, тем, чем жили в тот момент. Я сказал, что заканчиваю книгу о футбольных фамилиях, назвал среди своих будущих героев и Сысоевых.

– Сергея Васильевича я знал отлично! – воскликнул Дьячков.- Он был одним из моих первых педагогов в институте физкультуры. Добрая память сохранилась о нем.

Добрая память! Имя Сергея Сысоева помнят сотни, а может быть, и тысячи нынешних тренеров, преподавателей, руководителей спортивных коллективов, организаторов советского физкультурного движения, которым он передал свою горячую любовь к спорту и дал путевку в жизнь, указал путь, по которому надо идти.

В начале тридцатых годов, когда весь народ был охвачен пафосом созидания, когда к напряженной творческой жизни потянулись люди в самых отдаленных уголках нашей страны, Сергей Васильевич по велению сердца оставил родную Москву и поехал в Таджикистан.

– В столице и без меня специалистов много,- говорил он провожающим на вокзале,- а там целина. Хочу работать там, где мои знания нужнее всего.

Приехав на место, он живо принялся за дело, организовал первую в республике детскую футбольную школу, с энтузиазмом учил ребят прекрасной игре, которой они с братом посвятили свою жизнь. И я очень хочу, чтобы те, кто сегодня восторгается нашей сборной, болеет за «Спартак» или «Динамо», «Торпедо» или ЦСКА, знали и любили простую русскую фамилию – Сысоевы, вошедшую в летопись нашего футбола.

Этого человека я знал на протяжении многих лет, мы были добрыми знакомыми, товарищами по профессии. Случалось, мы часами засиживались в редакции, спорили по поводу уже опубликованных статей, намечали темы для будущих, подбирали для них авторов.

Известно было об этом человеке и то, что в дни своей юности он дружил со многими знаменитыми русскими богатырями, что трудно найти у нас в стране другого такого человека, который бы так глубоко знал историю тяжелоатлетического спорта. Наконец, мы уважали этого человека за то, что он воспитал своего сына выдающимся волейболистом, игроком ЦСКА и сборной команды Советского Союза, открывшей в далеком Токио список олимпийских чемпионов по этому виду спорта.

Вы, конечно, уже догадались, дорогой читатель, что речь идет о Борисе Михайловиче Чеснокове. Если вы любите спорт, если регулярно читали спортивные газеты и журналы, то непременно видели эту фамилию. Она стояла под очерками об Иване Поддубном и Георге Гаккеншмидте, Иване Заикине и Иване Лебедеве, докторе Краевском и многих других людях, вознесших своими успехами спортивную славу Родины.

– Хороший знаток истории,- говорили мы в своем кругу о Борисе Михайловиче, не задумываясь над тем, что сам он – часть этой истории, ее пионер, если хотите, герой.

Но все это, может быть, и осталось бы для меня (и для многих других) вечной тайной, если бы не счастливый случай.

Однажды, когда шло очередное заседание нашего клуба интересных встреч, в котором приняли участие многие известные в прошлом футболисты, зашел разговор о тех, кто дал путевку в жизнь этим прекрасным мастерам, кто заразил их жаждой игры, любовью к ней.

– Моим футбольным учителем был Борис Михайлович Чесноков,- сказал знаменитый Павел Александрович Канунников.

– И моим тоже,- подтвердил Петр Тимофеевич Артемьев.

– И моим,- раздавалось со всех сторон.

Я не верил своим ушам. До последнего мгновения думал, что речь идет о ком-то другом, об однофамильце и тезке моего знакомого. И, когда собрание закончилось, когда гости стали расходиться, я подошел к одному из них, чтобы разрешить свои сомнения.

– Да, да,- улыбнулся мой собеседник,- речь идет именно о вашем авторе. Сейчас уже многие позабыли, что было сделано им. А вы пошевелите историю, поройтесь в его биографии – такое узнаете…

Я послушался совета, стал «рыться», встречаться с очевидцами, ворошить старые подшивки и не пожалел об этом. Передо мной в новом свете, интересная и удивительная, встала еще одна жизнь, отданная спорту, людям. Передо мной прошла история еще одной семьи, неразрывно связанной е историей нашего футбола. О ней сейчас и пойдет речь.

У железнодорожного служащего Михаила Николаевича Чеснокова было четверо сыновей – Владимир, Борис, Иван, Сергей, и каждый из них имел свой родной город, город, где он родился. В этом не было ничего удивительного: судьба семьи транспортника бросала ее с одного места на другое.

Второй сын в семье, Борис, появился на свет в Павловском Посаде, заштатном, тихом, похожем на село городишке тогдашней Московской губернии. Когда ему исполнилось семь лет, семья переехала в Нижний Новгород: отец, начавший свою карьеру со станционного телеграфиста, дослужился до начальника перевалочной Бурнавской пристани.

Здесь Борис в один из первых зимних воскресных дней увидел неповторимую, на всю жизнь запавшую в память и сердце картину кулачных боев. Лед сковал великую реку, ослепительный снег покрыл ее берега. И вот выстроились с двух сторон две живые черные стенки и молча стали сходиться. И было в этом движении столько решимости и отваги, столько молодецкой удали, открытого благородства, столько невысказанной еще, рвущейся наружу силы, что у Бориса захватило дух, и он крепко прижался к отцу.

– Ну что, испугался? – спросил сына Михаил Николаевич.

– Нет.

– Ну хорошо, хорошо. Смотри, как наши сейчас ударят…

Михаил Николаевич, человек по природе своей удивительно мирный, всегда ходил смотреть кулачные бои. У него даже были свои любимцы, люди могучие, за которых он болел.