Леонид Горянов - Рыцари атаки

Анатолий Тарасов! Едва ли есть не только в нашем хоккее, но и во всем советском спорте фигура более колоритная, более интересная и, добавим, более противоречивая в глазах общественного мнения. В самом деле, вы без труда обнаружите одних людей, которые скажут вам о нем, что он непомерно жесток, а другие – что он человечен и добр; одних, утверждающих, что ему неимоверно везет в его спортивной жизни, и других, считающих, что все в ней добыто титаническим трудом и бесконечным самопожертвованием; одних, что во время матча своими выкриками он сбивает с толку ребят, лишает их инициативы, и других, твердо знающих, что именно эта активность служила главной причиной побед его подопечных…

Но есть одно качество, которое все, кто знал и знает его, оценивают совершенно однозначно. Анатолий Тарасов – человек творческий и не умеющий удовлетворяться достигнутым. Он всегда что-то искал, что-то находил, что-то обдумывал и проверял. Искал поточный метод тренировок, искал тактику «пять в нападении – пять в защите», искал и утверждал в хоккее полузащитников, утверждал свою систему…

Он был беспрерывно поглощен новыми идеями, отстаивал их в жизни и в своих многочисленных книгах, горячо защищал то, что любил, во что верил. Мне иногда даже кажется, что и хоккей-то у нас стал хоккеем, приобрел просто невиданную популярность именно благодаря Тарасову. Он, как никто другой, умел привлечь всеобщее внимание к своему детищу, превратить обыденное в исключительное, создать вокруг каждого матча, каждого соревнования атмосферу прекрасной творческой взволнованности.

«Хоккей» и «Тарасов» – неразделимы, немыслимы друг без друга. Человек, обладающий каким-то поистине поразительным чутьем на все новое, Анатолий Владимирович еще в далеком 1946 году, когда тысячи специалистов спорта искренне доказывали, что нашей стране не нужен хоккей с шайбой, написал следующие поистине пророческие слова:

«У этой игры – большое и очень заманчивое будущее. В ней органически сплелись многие черты: неудержимая скорость, лихая отвага, красота и сообразительность, взаимовыручка, которые присущи нашему народу, являются его национальными чертами. Я уверен: настанет день, и эта игра получит у нас небывало широкое распространение, станет одной из самых горячо любимых».

Как мы знаем, этот день настал раньше, чем можно было предполагать. И в том, что это произошло, заслуга и вклад Тарасова огромны.

Однажды я спросил его, что он считает главным для создания тройки экстра-класса.

– Для этого нужно очень многое, – последовал ответ. – Но одно из обязательных условий, на мой взгляд, чтобы во главе тройки был настоящий, боевой вожак. Совершенно не обязательно, чтобы это был центральный нападающий, место тут не имеет решающего значения. Важно, чтобы в тройке мы имели настоящего организатора, человека, сочетающего в себе высокие спортивные и гражданские качества.

Это определение можно с полным правом поставить эпиграфом к главе об Анатолии Фирсове и его тройке.

Думаю, что обо всех наших хоккеистах вместе взятых не написано и не сказано столько, сколько о нем одном.

Это вполне понятно: перед нами один из замечательнейших представителей не только советского, но и мирового любительского хоккея, и его популярность прямо пропорциональна тому колоссальному вкладу, который он внес в становление и развитие этой игры.

Потребовалась бы не одна книга, чтобы перечислить и объяснить все черты его спортивного характера. Но наиболее яркая, наиболее характерная из них это способность везде – в спорте и в жизни – всегда оставаться самим собой. К нему в семидесятые годы пришли огромная, слава, известность, всеобщее признание и поклонение. А он был по-прежнему простым и сердечным. Я не знаю ни одного случая, когда бы прославленный чемпион отказался выступать перед трудящимися, дать автограф или интервью, встретиться с болельщиками.

На протяжении ряда лет товарищи единодушно доверяли ему почетную обязанность комсомольского организатора. О Фирсове говорили и в ЦСКА и в сборной: «Наш комиссар!»

За этим на первый взгляд шутливым определением скрывалось очень многое. Анатолий вел за собой коллектив, он был для каждого из товарищей мерилом совести и чести, образцом поведения, и они знали, что Фирсов никогда не солжет, не покривит душой, не спасует перед любой житейской сложностью.

Первые шаги в спорте Толя делал в спортивном коллективе завода «Красный богатырь». В 1955 году попал в детско-юношескую школу московского «Спартака», где в течение пяти с половиной лет учился хоккейным премудростям под руководством уже упоминавшегося нами Александра Ивановича Игумнова. По его предложению и настоянию Толя был принят в команду мастеров своего прославленного клуба и в ее составе дебютировал на чемпионатах страны 1961/62 годов, но в середине сезона перешел в ЦСКА. Здесь полностью раскрылся его необыкновенный талант.

В игре Анатолия поражал его набор скоростей. Именно набор. Что же это значит?

Прежде всего восхищала и поражала свойственная ему скорость мысли. Порой думалось, что игра Фирсова состоит из непрерывного ряда озарений: в горячей, напряженной обстановке, в хитросплетении острого хоккейного матча, когда все закручено вихрем единой страсти, он умел сохранить глубокое внутреннее спокойствие и, мгновенно ориентируясь, найти самое неожиданное и поэтому самое опасное для соперника решение.

Никто так быстро, как он, не умел оценить любую сложную позицию и найти наиболее точное, сильное и красивое продолжение.

Затем его характеризовала скорость исполнения того или иного приема, паса, обводки. В совершенстве овладев сложнейшей техникой современного хоккея, последовательно расширяя арсенал средств и методов ведения борьбы, он в любой ситуации чувствовал свое превосходство, свою возможность обыграть противостоящего – победить.

И в-третьих, он обладал высокой скоростью бега на коньках. Помнится, Тарасов организовал чемпионат команды по скоростному бегу на коньках. Фирсов не знал себе равных на дистанции 1000 метров. А вот на «пятисотке» был лишь десятым.

Разгадка такого раздвоения была проста: новичку армейской команды пока еще явно не хватало скоростной выносливости и общефизической подготовки.

К счастью, команда ЦСКА первой у нас в стране приняла на вооружение атлетизм, как первооснову, фундамент, на котором держатся другие компоненты хоккея: и техническая оснащенность, и тактическое искусство, и волевая закалка.

В ведущем клубе страны, которым был и остается ЦСКА, Фирсов сразу попал в обстановку такого напряжения, такой ответственности, о которых прежде и понятия не имел. Все здесь было непривычно тяжело – и необходимо.