Леонид Горянов - Рыцари атаки

– На мой взгляд, он уже вряд ли вернется на лед, – сказал еще в самом начале лечения один из консультирующих Харламова профессоров.

Но Валерий вернулся, причем в такие сжатые сроки, что привел в изумление даже самых оптимистически настроенных врачей. И когда он первый раз появился на льду, все еще в гипсе, но уже с клюшкой в руках, его товарищи по клубу, ничуть не стесняясь своих чувств, устроили Харламову овацию. Прошло еще несколько месяцев. Валерий вышел в составе ЦСКА на очередной матч со столичными мастерами «Крылья Советов» и через несколько минут, уйдя своим знаменитым рывком от преследования, забил гол. Тогда 15 тысяч зрителей в единодушном порыве вскочили со своих мест, и их восторженная овация долго гремела под сводами ледового дворца как своеобразный гимн мужеству и преданности спортсмена.

Харламов Валерий Борисович. Родился 14 января 1948 г. Заслуженный мастер спорта (1969 г.). С 1967 по 1980 г. - в команде мастеров ЦСКА.

Чемпион СССР 1968, 1970 – 1973, 1975 – 1979 гг. Провел свыше 400 матчей, забил 293 шайбы.

Олимпийский чемпион 1972 и 1976 гг. Чемпион мира 1969 – 1971, 1973 – 1975, 1978 – 1980 гг. На этих турнирах забил 89 шайб.

Ему еще было далеко до сорока, когда новая автокатастрофа безвременно вырвала его из жизни. Это произошло накануне отлета сборной за океан, на розыгрыш Кубка Канады. И это крупнейшее соревнование, привлекшее внимание всей планеты, началось с минуты молчания в память о великом хоккеисте. Стояли в безмолвии десятки тысяч зрителей, замерли в строю прославленные мастера клюшки Канады и Соединенных Штатов Америки, Чехословакии, Швеции, Финляндии. Стояли понурив головы вчерашние товарищи Валерия по сборной страны – его испытанные партнеры и молодые ученики. Стояли, отдавая долг чести памяти одному из прекрасных героев мирового спорта.

Обычно когда теперь говорят об этой тройке, то вспоминают ее необыкновенно быстрый взлет и представляют дело чуть ли не так, будто ее никто не создавал и все произошло вроде бы само собой. На самом деле ничего нет несправедливее и неправильнее этого утверждения. Рождение этого звена стало результатом долгого и мучительного творческого поиска, результатом большой педагогической работы, проделанной Анатолием Владимировичем Тарасовым.

На исходе были счастливые для нашего хоккея шестидесятые годы. «Старая гвардия» начинала редеть. Распалась знаменитая тройка Александра Альметова – ушел ее лидер, ушел Константин Локтев. Только несдающийся Вениамин Александров еще оставался в строю, не желая подчиняться времени.

Вот тогда-то и начал думать беспокойный Тарасов о тройке, которая способна будет не только заменить ветеранов, но и, взяв от них все самое лучшее, самое ценное, решительно пойти вперед. Таким образом, ставка у старшего тренера ЦСКА и тренера сборной сразу была на высший класс! С этой меркой он и стал подходить к подбору игроков, которые стали бы в дальнейшем началом нового звена.

Первым в этом построении на правом краю получил место Борис Михайлов. На левом играл великий Александров, а вот центрального нападающего «главный конструктор» не мог подыскать долго. Пробовал несколько раз Мишакова (знал о его дружбе с Борисом, учитывал это), ставил вместо него Блинова, Смолина, но каждый раз говорил самому себе и своим ближайшим помощникам:

– Нет, это не то…

Потом пришло озарение: Петров. Тарасов «вынул» Володю из другой тройки, и уже через короткий срок о связке Александров – Петров – Михайлов заговорили в Москве.

Однако психология слияния трех разноплановых хоккеистов в единый боеспособный коллектив – явление необычайно сложное, тем более если человеческие характеры всех трех уже сформировались, если у каждого есть свой взгляд на игру в целом, на взаимодействие с партнером.

Вениамин Александров, этот прославленный ас советского и мирового хоккея, «последний из могикан», составлявших прекрасное звено, оказался плохим – или, скажем мягче, недостаточно терпеливым – наставником молодежи. Он не мог и не хотел прощать Петрову с Михайловым их ошибки, часто вспыхивал по каждому поводу.

Анатолий Тарасов прекрасно видел несбалансированность этой линии, но не спешил с переменами. И в этой тренерской неторопливости был, оказывается, свой глубокий смысл. Когда кто-либо из ближайших помощников старшего тренера, например Борис Павлович Кулагин, торопил с принятием решения по этой тройке, Анатолий Владимирович неизменно говорил:

– Не спешите. Во-первых, как бы они ни ругались, Вениамин учит их уму-разуму, учит основательно, вводит в мир сокровенных технических тонкостей. А во-вторых, пусть поживут молодые немного в «тесноте», пусть потоскуют, помечтают о самостоятельности – тогда летаться им лучше будет.

Вот, оказывается, какой тонкий расчет был у Тарасова. Даже в начальном периоде он прекрасно понимал, что назревает чудесное открытие. Не по воле счастливого случая, не в силу какого-то благоприятного стечения обстоятельств, а в результате очень тонкой, мудрой педагогической работы рождалось звено, которому суждено было вскоре стать в прямом и переносном смысле первой тройкой советского хоккея.

Сейчас, когда все, что связано с ней, уже стало достоянием истории, когда о Харламове, Петрове, Михайлове написаны сотни статей, очерков, несколько книг, автор видит свою задачу в том, чтобы постараться создать цельный образ этой неповторимой линии атаки, попробовать объяснить читателям и себе, что подняло ее над многими другими.

Так в чем же действительно была их сила? Я думаю, прежде всего, в современной, более того – в обгоняющей свое время трактовке игры. Что я имею под этим в виду? Умное, высокоинтеллектуальное построение «боевого порядка», где главное – озадачить соперника, заставить его действовать в максимально невыгодных условиях, предложить ему столько загадок, чтобы он просто физически не успел с ними справиться, – таково было первое и основное творческое правило «петровцев». И второе: немедленное разгадывать и пресекать все уловки противника.

Неповторим, ни с кем не сравним был стиль их игры вообще и стиль ведения атаки особенно. В начале сороковых годов в лучших футбольных командах страны – сначала в тбилисском, а потом в наиболее законченной форме в московском «Динамо» – была принята новая тактика, получившая «кодовое» название «организованный беспорядок». Суть ее заключалась в стремительной смене мест нападающими во время атаки, в беспрестанном обмене функциями, что, как правило, приводило в полное замешательство защиту соперников. Недаром же именно московское «Динамо» исключительно легко, убедительно выиграло чемпионат 1940 года – последний предвоенный чемпионат.