Алексей Маслов - Дзэн самурая

Теперь это образованный, утонченный человек, в равной степени овладевший «гражданским» и «военным» началами, нередко неплохой поэт, знаток китайской и японской поэзии, философии, способный наизусть цитировать некоторые пассажи из китайской воинской классики, например, из книг полководца Сунь-цзы.

Как ни парадоксально, но «идеальным воином» культура считает все того же Минамото Ёритомо. Человек, который столь упорно предостерегал своих воинов от чтения книг, увлечения игрой на флейте и стихосложением, теперь предстает совсем другим. Так, в трактате «Адзума кагами» («Зерцало Запада») утверждается, что Ёритомо получал специальные наставления в правилах японского стихосложения (вака) от монаха Дзиэна, который принадлежал к аристократическому роду Фудзивара и считался блестящим поэтом и книжником. Ёритомо сам проявил неплохие способности в стихосложении. Книга «Сюгёкусю» («Собрание связки жемчужин»), составленная Дзиэном, содержит более тридцати таких вака, приписываемых Ёритомо. Не исключено, что его стихи вошли в престижные антологии только благодаря лидирующему положению клана Минамото в государстве. Тем не менее критики отмечали, что произведения Ёритомо действительно выдержаны в правильном классическом размере, а порой отличаются даже остроумием, хотя не отмечены особой глубиной переживания.

Тем не менее рядовые воины и значительная часть самурайской элиты обращали мало внимания на стихосложение и посвящали все свое время боевым тренировкам. Из «гражданских искусств» самураев больше привлекали устные рассказы (моногатари) о собственных подвигах или о геройских похождениях их предшественников.

Минамото Ёритомо и его последователи сделали воинскую подготовку обязательной частью жизни каждого самурая. Если до буси регулярно практиковались в боевых искусствах постольку, поскольку от этого зависели их жизнь, благосостояние и честь, то теперь это непосредственно вменялось им в обязанность. Воина, замеченного в отлынивании от тренировок, прогоняли со службы, а это считалось величайшим позором.

В эпоху Камакура официальным кодексом поведения самураев становится «Госэйбай сики-моку». Примечательно, что здесь самурайские познания в «изящных искусствах», т. е. в гражданских дисциплинах типа литературы и искусства, рассматриваются как нечто второстепенное и практически не нужное воину. По сути, этот кодекс объявлял, что истинный воин должен совершенствоваться лишь в боевых искусствах, все остальное рассматривалось как ненужная обуза для сознания самурая.

Идеальный воин, по понятиям самурайской культуры, должен быть скромен и ненавязчив. Влиятельный самурай Сигэтоки из знаменитого рода Ходзё, официальный представитель сёгунской ставки (бакуфу) при императорском дворе в Киото, в одном из своих наставлений писал:

«Если тебя попросят продемонстрировать свое умение в изящных искусствах, то даже если ты и можешь без труда сделать это, лучше скажи, что тебе недостает мастерства, и согласись только, когда начнут настаивать. Но даже в этом случае не допускай того, чтобы твой успех вызвал аплодисменты и рост твоей популярности. Ты, воин, [напротив] должен отличаться сдержанностью как в общественных делах, так и в выражении одобрения и обязан прежде всего совершенствоваться и добиваться успеха на Пути лука и стрелы. То, что лежит за пределами этого, — второстепенно. Никогда не гонись за знаниями в изящных искусствах! И еще — когда ты занят беседой с хорошими друзьями, и они намереваются расслабиться и весело провести вместе время, не отказывайся слишком упорно, в противном случае они перестанут любить тебя как какого-нибудь не в меру сдержанного человека. Помни, что при каждой возможности ты должен стремиться к тому, чтобы другие думали о тебе только хорошо» [186].

Но почему же все-таки существовал столь разительный разрыв между нормами Бусидо, например, требованием скромности и сдержанности в поведении и реальными поступками? Как ни странно, ответ на этот вопрос очевиден и лежит в самой логике формирования японской культуры.

Мы уже упоминали, что многое из того, что вошло в кодекс Бусидо, было фактически скопировано с китайской конфуцианской традиции.

В частности, представление о том, что «благородный муж» должен быть скромен, приходит в Японию из Китая. Упоминания о «скромном, но великом военачальнике» часто встречаются в трудах великого китайского стратега Сунь-цзы, широко распространенных в самурайской среде уже с VIII века. Идеал «образцового» бойца, в котором гармонично сочетаются «военное» и «гражданское» начала, пришел из китайской традиции. Япония же просто скопировала понятия «скромности» и «благородства» в отношении своих буси, но в реальности не смогла привить их, внедрить в сознание и повседневное поведение самураев. Возможно, именно по этой причине — из-за попытки имитировать культурную и воинскую традицию Китая — и наметился столь заметный разрыв между писаным и явленным, задуманным и реализованным в воинской среде Японии.

И хотя в представлениях европейцев самурай является высококультурным интеллектуалом и утонченным эстетом, вплоть до XVII века все увлечения изящными искусствами именовались с воинской прямолинейностью «глупейшими и никчемными занятиями».

Немалую роль в «окультуривании» самураев сыграл дзэн-буддизм. Нередко и сегодня самурайский дух ассоциируется с философией дзэн-буддизма, хотя в реальности все обстояло намного сложнее.

Дзэн-буддизм привлекал самураев никак не своей философской глубиной или изяществом теоретических построений. Большинство воинов вряд ли могли оценить всю многогранность учения об интуитивном знании. Но дзэн-буддизм в сознании буси ассоциировался с Китаем и его воинской традицией, а последнее особенно привлекало. Японская воинская элита рано стала увлекаться не столько учением китайской школы чань, сколько ее внешними проявлениями и атрибутами. Так, в самурайскую жизнь пришла приверженность к живописи, в частности, к монохромным пейзажам и к изящной поэзии. В воинской среде начинают высоко ценить буддийские тексты, хотя здесь вряд ли их до конца понимали. Самураев интересовала не столько суть дзэн-буддизма, сколько его связь с воинской традицией.

Первые дзэнские школы Риндзай и Сото появились в Японии в XII–XIII веках и стали быстро распространяться в основном при содействии самураев Камакуры. Многие влиятельные самураи из знаменитого рода Ходзё выделяют немалые средства на строительство дзэн-буддийских храмов и даже финансируют создание специальных учебных заведений для монахов, где вели занятия миссионеры из Китая. Вслед за своими господами, которые оказали столь активную поддержку дзэн-буддизму, рядовые самураи тоже принялись за изучение основ дзэнской теории и многочисленных «дзэнских искусств».