Николай Старостин - Звезды большого футбола

Долгое время Павел активно спортом зимой не занимался. С ноября по апрель он изредка хаживал на лыжах, копил энергию для футбольных баталий к маю. Естественно, вместе с энергией набирался и жирок. Поэтому, возможно, и случилась беда. Осенью 1927 года сборная Советского Союза возвращалась из зарубежного турне. В Риге в товарищеском матче Павел был сбит и неудачно упал на вытянутую руку. То, что выдерживали могучие ноги, оказалось не под силу плечевому суставу. Бандаж, операция в Германии, опять бандаж. Перетянутая ремнями грудь, затянутое в кожу плечо... И все-таки — эффектная игра до начала тридцатых годов.

Сейчас Павел Александрович Канунников — персональный пенсионер. Его голос часто слышится в спорах о футболе.

По-иному выглядел на поле другой большой мастер — ленинградец Михаил Бутусов. Горячий, стремительный, он бурно реагировал на все перипетии борьбы. У него была своеобразная техника: мяч послушно вертелся перед ним не только на земле, но и на метровой высоте. Подбросы, перекидки, игра грудью — всеми этими, тогда новыми, приемами он владел в совершенстве.

Прирожденный вожак, он беспрерывно находился в гуще футбольных и хоккейных сражений, носился по полю из конца в конец, раздавал замечания своим игрокам, чужим и даже судьям. Все было верно, остро, но малоприятно. Бутусов не просил — он требовал, чутко улавливая малейшие изменения в стратегии игры. Он не удовлетворялся ролью аса, как это было у Канунникова. Михаил руководил игрой и звал партнеров к победе.

Бутусов не считал зазорным участвовать в обороне. Он был прообразом того нападающего, который нужен футболу сегодня. В 38 лет он выступал в сборной Ленинграда и забивал голы, обеспечившие его команде победы.

Казалось, так будет продолжаться долго. Ленинградец на редкость счастливо избежал повреждений. Но собственный вес его катастрофически рос, именно это приблизило закат его футбольной карьеры.

И все же этот футболист поставил рекорд долголетия: в линии нападения он проиграл с большим успехом двадцать лет.

В могучем ансамбле ленинградцев Бутусову принадлежала первая партия. Уход его сразу отразился на исполнительском уровне коллектива. Равноценной замены у ленинградцев не нашлось до сих пор.

В Москве правый инсайд был моложе. Петр Артемьев, воспитанный старшим братом Иваном, принес в футбол все замечательные черты характера своей семьи. Упорный и неутомимый, мужественный и до конца уверенный в собственных силах, этот нападающий был образцом для московской молодежи. В 1923 году он перешел на место правого полусреднего и блестяще справлялся со своей ролью в течение многих лет.

Природный левша, он владел неожиданным финтом внутрь поля и мог, выражаясь футбольным языком, «скрутить троих на «пятачке». За мелкий бисерный бег, очень напоминающий работу ногами велогонщика-спринтера, болельщики любовно звали его «велосипед».

Однако главной добродетелью моего друга, с которым я рядом проиграл десять лет, было полное отсутствие эгоизма. Он никогда не чурался черновой работы на поле, не думал только о своей персоне. Сделав самое сложное, он охотно предоставлял партнеру возможность воспользоваться его трудами. Своих партнеров на поле он всегда старался поддержать и ободрить, хотя характер у него был вспыльчивый и горячий. Мало того, вера в победу не покидала его даже в самых безнадежных положениях.

Были в те годы и другие способные инсайды — Александр Шпаковский в Харькове, Александр Штрауб в Одессе, Николай Троицкий и Владимир Блинков в Москве. Они не позволяли почить на лаврах ни Канунникову, ни Бутусову, несмотря на их талант.

Коренастый, рыжеватый, среднего роста харьковчанин Шпаковский играл по-кошачьи вкрадчиво, мягко, избегал физических столкновений, но умел всегда оказаться в нужном месте и успешно завершить самый сложный маневр.

Быстрая реакция и особая игровая смекалка позволяли ему неожиданно и хитро сбивать с толку чужую защиту. Он был очень приятным и терпеливым партнером, что я знаю по собственному опыту, так как часто вместе со Шпаковским составлял тогда правое крыло нападения советской сборной.

Харьковчанин отлично маневрировал по фронту и одинаково сильно играл на любом месте в центровой тройке, при необходимости он мог успешно заменять каждого в сыгранном трио двадцатых годов: Бутусов — Исаков — Канунников.

Иными достоинствами славился украинец Александр Штрауб из Одессы. Высокий, худощавый блондин, стремительный на поле, в повседневной жизни он был скромным, молчаливым и резко выделялся этим среди весельчаков и балагуров нашей сборной. Однако в игре Штрауб преображался. Он очень напоминал этим Селина. Глаза одессита загорались, он действовал с настоящим упоением, не обращая внимания даже на откровенные грубости защитников, когда те, отчаявшись его удержать, пускали в ход последнее средство.

Играл Штрауб в очень высоком темпе, много забивал голов. Несмотря на высокий рост, бежал мелко, хорошо срывался с места. По манере игры на него был очень похож московский динамовец Василий Карцев.

В своей команде «Канатчики» Александр Штрауб играл инсайда, в сборной он иногда с успехом выступал на правом краю, вытесняя Петра Григорьева или меня.

В начале двадцатых годов началась блестящая карьера правого инсайда сборной столицы новогиреевца Николая Троицкого. Она неожиданно была прервана из-за пожизненной дисквалификации за удар, который он нанес судье в раздевалке после окончания одного матча. Через несколько лет Троицкий был прощен, и это позволило ему сыграть один из последних своих матчей — за сборную Москвы против Украины в финале Первой спартакиады народов СССР 1928 года — и забить тот единственный гол, который принес столице звание чемпиона по футболу.

Владимир Блинков, умница и закоперщик, воспитанник ЗКС, сначала играл на левом краю в «Красной Пресне», потом ушел в команду «Серп и молот», а в 1928 году появился в центровой тройке сборной вместе с Исаковым и Троицким (Канунников и П. Артемьев были тогда серьезно травмированы).

Фанатик, подобно всем нам, Владимир Блинков был интереснейшим игроком. Поврежденная коленка заставляла его осторожничать в игре, а пыл страстного нападающего толкал на самые рискованные стычки. Его игра поэтому шла яркими вспышками.

Что-то львиное чудилось во внешнем облике этого широкоплечего блондина с крупными чертами лица и небольшими серыми глазами. Мгновенная реакция, с которой он бил по воротам или отдавал мяч, ставила его в ряды наиболее опасных противников и самых желательных партнеров.

Подобно своему старшему брату Константину, Володя непревзойденно владел ударом с носка. Заказывал себе специальные бутсы с широким тупым мысом. Многих вратарей заставали врасплох его неожиданные тычки по мячу. Ударить по неподвижному мячу не так просто, но катящийся или прыгающий мяч поймать на мощный удар носком дело совсем трудное. Жаль, что этот прием забыли. В Вене, в игре против сборной рабочей команды Австрии, Блинков принес победу Москве именно таким непостижимым ударом с двадцати пяти метров в верхний угол ворот. Трибуны стадиона «Рапид» долго сотрясались от восторгов зрителей. «Это была визитная карточка советского футбола, — писала на другой день венская газета об ударе Блинкова, — того футбола, который мы увидели впервые, так же, пожалуй, как и впервые увидели удары, удавшиеся в матче Блинкову и в тренировке Рущинскому».