Эдуард Стрельцов - Вижу поле...

Торпедовцы возвращались после разминки, впереди шел задумчивый Иванов.

«Кузьма», — окликнул его Воронин. Тот поднял голову, весело встряхнулся. Воронин привстал и условным, видимо, жестом — приподнятым на уровень плеча кулаком — поприветствовал капитана, пожелал победы.

Иванов подмигнул ему, будто не на стадионе, а в комнате они находились, и озорно, вспомнив, наверное, досуги в Мячкове, изобразил бильярдиста, загоняющего шар точно в лузу.

Но матч этот «Торпедо» проиграло. Иванов на последних минутах попытался обвести уже лежащего вратаря и не успел из выгодной ситуации сравнять счет.

Через несколько дней у приехавших в Мячково журналистов Иванов беспечным тоном, с обманчивым для малознающих его людей простодушием спросил вдруг, выслушав разные «столичные» новости: «А про футбол что говорят?» Журналисты сказали, что ходят слухи о возможном просмотре в каком-то из матчей сборной его, Иванова, вместе со Стрельцовым.

Иванов отмахнулся: «Нет, с этим я завязал…» Скорее всего, Иванов действительно совершенно искренне теперь уже не верил в свое возвращение в сборную.

Но, наверное, многие из присутствующих, в чем кое-кто и признавался потом, сразу представили их вместе со Стрельцовым в сборной и поверили в такую возможность.

За клуб они ведь продолжали играть вместе.

…Мне нравилось, как получалась игра у Иванова с девятнадцатилетним Володей Щербаковым в сезоне шестьдесят четвертого года.

Щербаков двигался вперед, действовал в роли форварда таранного типа. Иванов очень мною для него делал, и, как мыслящий игрок, Щербаков прибавлял у нас на глазах.

Простительная для него прямолинейность хорошо сочеталась с тонкой игрой Кузьмы.

Вообще Щербаков много, на мои взгляд, сделал для успехов «Торпедо» и в шестьдесят четвертом, и в шестьдесят пятом годах. Его сила, его скорость шли, как говорится, в общее дело нашей атаки. Щербаков азартно был нацелен на ворота и вел себя в серьезных играх как боец.

Но футболисту такого склада нужен особо строгий режим. Когда у Щербакова стал расти вес, он сразу потерял свои скоростные достоинства.

Повторяю, когда я пришел в команду, Щербаков был хорош, и на него очень надеялись.

В шестьдесят пятом году мы втроем (Кузьма, он и я) уже вполне понимали друг друга и, по-моему, сыграли интересно и остро в матчах, где, в общем-то, все и решалось.

В шестьдесят шестом году мы чаще оставались со Щербаковым вдвоем в атаке. Кузьма в том сезоне сыграл всего одиннадцать матчей, он ничего никому не говорил (а спрашивать про такие вещи не принято), но можно было предположить, что он заканчивает играть.

Мы играли с Щербаковым примерно так же, как они играли с Кузьмой.

Я не люблю выдвигаться вперед, когда оказываешься перед двумя защитниками. Я лучше отойду так, чтобы, получив мяч, развернуться и рассмотреть всю ситуацию: кто открывается, кто кого страхует. Когда идешь лицом к противнику, все и видишь, а когда стоишь к защитникам спиной и ждешь передачи, обзор сужается.

Мне кажется, что Щербаков в шестьдесят шестом году начинал сдавать. Но силенок у него еще было достаточно. И когда он предельно выкладывался, игра у него шла.

Конечно же, отсутствие Кузьмы я лично очень ощущал, очень сожалел, что играю без него. Мы привыкли вдвоем направлять игру. Другого такого партнера, как Иванов, у меня больше никогда не было. И мне не хотелось верить, что никогда уже не сыграем вместе.

Накануне матча основных составов московского «Динамо» и «Торпедо» Валентин Иванов играл на Малой арене динамовского стадиона за дубль. Он забил два мяча, а мяч для третьего, решающего гола выкатил будущему партнеру Стрельцова Геннадию Шалимову. Сидящий на трибуне Воронин после второго гола засмеялся: «Кузьма один все «Динамо» обыграл». За динамовский дубль выступало больше известных, опытных игроков, чем за торпедовский. Например, в защите — Георгий Рябов. Динамовцы вели в счете 2:0. Вот тут-то Иванов и дал предметный урок. Ходы, им предпринимаемые, оказывались изящно-безошибочными, он втягивал в умную игру и партнеров, был по отношению к ним доброжелателен и щедр и вместе с тем баловал немногочисленную публику индивидуальным исполнением.

Но переполнившая на следующий день трибуны Большой динамовской арены публика не увидела Иванова на поле.

В незашнурованных бутсах и плаще-болонья поверх тренировочного костюма он изображал в раздевалке беспомощность перед судьбой. В запасе так в запасе, но, выходит, зря сегодня и бутсы обувал Стрельцов вышел ему навстречу из душа, они о чем-то заговорили.

Мы все-таки до конца этого сезона еще сыграли с Кузьмой, может быть, и не так, как весной в Куйбышеве, где все нам удавалось, но, в общем, совсем неплохо, в матче второго круга против ЦСКА.

Интересно, что при всех срывах и сбоях во втором круге мы выиграли у московских команд. Правда, ни одна из них в числе призеров не оказалась. «Спартак» занял четвертое место, ЦСКА — пятое, мы — шестое, а «Динамо» — восьмое.

Киевляне стали чемпионами.

Мы, однако, взяли у них во втором круге реванш за поражение в первом. Мы проиграли 0:2 и 2:0 выиграли.

Похвастаюсь: я забил Банникову гол, признанный газетой «Московский комсомолец» самым красивым в сезоне.

Мне тоже показалось, что все исполнено было подходяще: убежал от Соснихина с центра поля, уложил вратаря в один угол, а мяч проткнул в другой…

В сезоне шестьдесят шестою года так и не вошел в лучшую свою форму, не выдержал прежних объемов работы Борис Батанов — он тоже заканчивал играть. Но зато вернулся в команду один из моих любимых игроков, Валентин Денисов. Валя — уникальный технарь. С мячом, по-моему, он может работать, как Пеле. Его у нас так некоторые и называли: Пеле.

Есть люди, хорошие только в игре, а есть вот такие, как Воронин или Валя Денисов, которые могут все отдать и ничего взамен не просят.

Денисов в полном смысле слова торпедовский игрок. В ЦСКА, где он два сезона выступал, после того как в шестидесятом году играл за чемпионский состав «Торпедо», ему не с кем было играть — там его удивительные качества и редкое понимание игры в малой степени проявлялись. У армейцев стиль совсем другой. А вот в нашу игру он сразу внес оживление. Когда тренеры почему-либо не ставили его в состав на ответственный матч, я всегда огорчался — мне его недоставало.

Мы рассчитывали поправить впечатление от наших неровных выступлений в первенстве хорошими играми на кубок, и все складывалось до финала удачно.

Начиная с одной восьмой финала, я в каждой игре забивал мячи. Сознательно стал больше брать игру на себя. Я как чувствовал, что дальше мне предстоит играть с молодыми партнерами, которые с большим доверием поначалу будут относиться к забивающему мячи лидеру, охотнее будут вступать с ним во взаимодействие. В шестьдесят седьмом году я, правда, мало забил в чемпионате — всего шесть мячей, но в шестьдесят восьмом с двадцатью одним голом находился уже среди лучших бомбардиров…