Эдуард Стрельцов - Вижу поле...

В футболе образца пятьдесят четвертого года молодые до появления Стрельцова еще не закрепились на первых ролях, хотя серьезные заявки уже делались.

Выдвинулись вначале те, чьи достоинства меркли рядом с мастерами, задававшими тон с весны сорок пятого — с поры великого единоборства «Динамо» с ЦДКА.

Но, конечно, верховодили игроки действительно незаурядные — Никита Симонян и Игорь Нетто. Или Сергей Сальников — вот кому шла модернизированная форма. Его техника обращения с мячом фокусировалась с наибольшей резкостью.

Стрельцов сразу удивил масштабом непохожести на других.

При появлении игрока такого своеобразия уже не о современности — соответствии лучшим из имеющихся образцов — приходится говорить, а о своевременности открытия подобной индивидуальности.

Игрок, отвечающий требованиям времени, — это одно.

Игрок же, определяющий своими достоинствами, своими возможностями, самим присутствием в футболе характер общих действий на поле, колорит зрелища совсем другое.

Самое интересное, что необходимость и значимость роли, отведенной в большом футболе Стрельцову, скорее всего, природными его качествами, признана была всеми еще до свершения на поле чего-то действительно выдающегося.

Он очень скоро оправдал авансы.

Но удивлялись ему сильнее всего в момент его первого появления — дальше все воспринималось как должное.

Сразу удивив, он и сразу был признан величиной. С этим не собирались спорить и наиболее строгие из знатоков. Не говоря уж о широкой аудитории, моментально полюбившей Стрельцова со всеми его слабостями, которые стали очевидны тоже сразу.

Эффект узнавания Стрельцова чем-то напоминал внутренне метафорическую и ключевую для понимания всего произведения сцену из «Золотого ключика»: когда Буратино впервые попадает в кукольный театр, куклы, никогда его не видевшие раньше, безошибочно называют пришельца по имени и радуются, что он, наконец, с ними. Все сложности, однако, начинаются у иных талантов не до, а как раз после признания…

Футбольная карьера юного Стрельцова начиналась в мире, где стремительно расширялся диапазон общественных интересов.

И в непривычно быстром течении информации любой известности непросто было устоять — никому не гарантировалось равновесие.

Листая массовые иллюстрированные журналы той поры, замечаешь настойчивое желание издателей сопрячь интересы — отразить диапазон пристрастий, расширившийся выбор, соревнование зрелищ разного эстетического заряда.

«Огонек» одновременно публикует вторую часть «Поднятой целины» и детектив (жанр, еще не имевший тогда такого, как сейчас, хождения) «Ягуар-13». В Москве на сцене старейшего нашего драматического театра — Малого — гастролирует труппа старейшего французского театра «Комеди Франсез», показавшая мольеровского «Тартюфа». Форма подачи материала об этих гастролях по тогдашним понятиям отлична от традиционно-академической — броский фоторепортаж, приоткрывающий кулисы. Из читателя пробуют сделать завзятого театрала, соблазняют кухней профессии — не одной только рекламой.

Спорту, впрочем, в том же «Огоньке» всегда уделяли много места, информировали о всех событиях и лицах, в них отличившихся, регулярно и по возможности подробно. Но Стрельцову в данном случае не повезло— или, точнее будет сказать, нам, отыскивающим теперь следы его первых шагов в футболе, не повезло.

В одном из весенних номеров «Огонька» за пятьдесят четвертый год вместе с информацией о футбольном сезоне, открывшемся в южных городах, помещен снимок— московское «Торпедо» играет с харьковским «Локомотивом», момент борьбы за мяч. В этой игре и вышел впервые на поле в составе команды мастеров Эдуард Стрельцов. Но фотокорреспондент предпочел ему другую, более известную фигуру, что и не удивительно.

Через какое-то время журнал снова помещает снимок (гол, забитый торпедовскими форвардами в ворота клуба «Форвертс» из ГДР), где мог бы вполне и Стрельцов появиться, но на фотографии его нет.

Стрельцов уже в футболе, но все еще «за кадром». При всех его успехах на зеленом поле в этом нет ничего странного — проверку наступившим временем проходил сам жанр. Футбол не имел на том этапе форы с другими общедоступными зрелищами. Требовались доказательства его жизнестойкости (гарантии дальнейшей популярности этой именно игры). И вот одним из таких доказательств стал стремительно раскрывающийся, развивающийся талант Стрельцова.

Многим, очень многим из любителей футбола — независимо от возраста и зрительского (болельщического) стажа — импонировало, что в футболе на главные роли выдвинулись и действуют без страха и упрека такие парни, как Стрельцов.

Приди тогда в голову снять о тогдашнем Эдуарде кинофильм, его вполне можно было бы озаглавить «Играет такой парень…».

В отличие от тех времен, когда футбольные герои казались иногда современнее сценических и экранных, социальное начало в искусстве, в литературе середины пятидесятых годов становилось отчетливее.

Кинопрокат обратился к фильмам итальянского неореализма — «Нет мира под оливами», «Похитители велосипедов», «Полицейские и воры». Картины эти не всем нравились, их успех ни в какое сравнение не шел с триумфом трофейного «Тарзана». Но влияние их довольно скоро стало ощутимым — и на кинематографистов, и на задумавшегося о жизни зрителя.

Популярность приобрел артист, меньше всего похожий на киногероев большинства послевоенных лент, но показавшийся тем не менее давно знакомым, ставший теперь неожиданно по-новому понятным тем, кто смотрел на экран, — Алексей Баталов.

Процессы, происходившие в те дни, не были, повторяем, однозначными, куда ни взгляни, к чему ни обратись. В большинстве явлений легче разгадать обещание, чем подчеркнуть свершение.

Наряду с успехом и признанием Баталова публика восторгалась игрой актеров, чей комедийный талант давным-давно был любим и почитаем: Василия Меркурьева, Бориса Чиркова, Александра Борисова. Они снимались в комедии, поставленной Михаилом Калатозовым, «Верные друзья». В картине этой несомненна попытка сатирических обобщений, но принципиальные новации в режиссерской работе Калатозова весь мир увидел спустя три года в ленте «Летят журавли», где героя сыграл Баталов. В роли отца героя отлично выступил Меркурьев.

Процессы неоднозначны, и нам нет резона прибегать к прямым аналогиям. Но мы всматриваемся в контекст времени появления Стрельцова — поэтому отклонения от футбольной темы вовсе не означают отклонения от стрельцовской, если можно так выразиться, темы в футболе…