Виктор Васильев - Актеры шахматной сцены

Получалось так, что во встречах Таля и Корчного коса находила на камень. В том, в чем Таль был особенно силен – в тактическом мастерстве, в точности расчета, – Корчной ему почти не уступал, зато, например, в разыгрывании окончаний, в техническом умении, безусловно, превосходил. В это трудно поверить, но, став чемпионом мира, Таль, по его собственному выражению, имел счет с Корчным «равный» – 5:5 – пять ничьих и пять поражений!..

Не нужно думать, как утверждали некоторые, что психология в этом матче была безоговорочно против Таля, нет. Самолюбивому Корчному тоже важно было доказать, что его превосходство (особенно в период чемпионства Таля) было не случайным. Словом, у обоих были психологические сложности, у обоих были трудные противники, обоим хотелось победить не только потому, что это позволяло продолжать борьбу за чемпионский титул.

И все-таки знатоки отдавали предпочтение Корчному. Самый авторитетный и самый заинтересованный эксперт, тогдашний чемпион мира Петросян в интервью, которое он дал после матча, заявил, что предвидел поражение Таля. Мало того, чемпион сказал, что, по его мнению, «Таль уже прошел кульминационный пункт развития своего таланта, а также и вершину своей спортивной формы».

Как показало будущее, Петросян оказался прав. Таль после проигрыша Корчному лишь дважды выступал в соревнованиях претендентов: в следующем году с Ларсеном (за третье место, дававшее право в очередном цикле играть в межзональном турнире без предварительного отбора) и спустя одиннадцать лет – в четвертьфинальном матче с Полугаевским. Оба поединка он проиграл с одинаковым суровым счетом 2 1/ 2:5 1/ 2, причем в борьбе с Полугаевским впервые в своей матчевой практике не сумел выиграть ни одной партии.

И все же, как мне кажется, даже в ту пору уже начавшихся крупных неудач Таль в поединке с Корчным мог оказаться ближе к победе, чем это показал итоговый счет (4 1/ 2:5 1/ 2). Дело в том, что первую половину матча Таль провел в совершенно не свойственной для него манере. Как писали потом мастера Кобленц и Кириллов, «главным девизом Таля было – не позволять себе на старте никаких «кривых» наскоков, никаких сомнительных атак. Играть выдержанно, логично и солидно».

Это о Тале сказано? Мы не ошиблись? Главный девиз недавнего бунтаря – играть выдержанно, логично и солидно? Это означало не что иное, как вести борьбу не просто в новом, а в чуждом стиле.

Солидный Таль – это звучит примерно так же, как тигр-вегетарианец. Но как не бывает в природе тигров с вегетарианскими наклонностями, так и не бывает шахматистов, которые могут по заказу переиначивать свой стиль.

Ботвинник в первом и втором матчах играл с Талем по-разному, но в обоих – в стиле Ботвинника. Спасский на пути к шахматному трону играл в 1965 году с Кересом, Геллером и Талем по-разному, но каждый раз в стиле Спасского.

Таль, встречаясь с трудным для себя противником, решил перерядиться в этакого солидного позиционного крепыша, но надетая им маска, хоть поначалу и привела соперника в некоторое замешательство, потом стала мешать самому Талю. И, набрав в первых пяти партиях лишь полтора очка, Таль с облегчением сбросил маску, заиграл в свою игру и во второй половине матча набрал вдвое больше очков, но и этого уже не хватило…

Итак, после первой половины матча Корчной имел солидный задел – два очка. Практически исход матча, казалось, был предрешен. Но в этот момент Таль уже просто был вынужден покончить с наскучившим и навредившим ему маскарадом.

«Шестой встречей началась вторая половина матча, – писали Кобленц и Кириллов… – С научной точки зрения постановка этой партии со стороны черных казалась очень подозрительной, но всем было ясно, что главная цель Таля – стремиться к сложной и запутанной игре».

Если подходить к партиям Таля «с научной точки зрения», то, как мы уже хорошо знаем, многие из них покажутся очень подозрительными. Но, слава богу, с «главным девизом» было покончено, солидного Таля не получилось, и он снова вернулся к своему талевскому стилю. Теперь он уже не изменял себе, и вдруг обнаружилось, что в нервной обстановке короткого матча именно такая игра для Корчного особенно неприятна. Таль сумел запутать соперника и, хотя и попал в сильный цейтнот – на двадцать ходов у него оставалось что-то минут семь, – добился победы.

Следующие три партии кончились вничью, и наступила очередь десятой, самой драматичной, встречи этого драматичного матча. Играя белыми, Корчной получил хорошую позицию, но занервничал, не нашел правильного плана, и инициатива постепенно перешла к черным. Наступил момент, когда Таль мог, усиливая давление, получить реальную возможность выигрыша. «Мне нужно было бы встать, уйти со сцены и сделать несколько дыхательных упражнений», – говорил потом Таль. Но, не совладав с нервами, он снова сделал импульсивный ход и упустил почти все свое преимущество.

Быть может, не столько поражение, сколько попытка Таля изменить самому себе, показавшая, что он либо не верит в себя, либо уже не может играть в своем прежнем грозном стиле, произвели на шахматный мир сильное, если здесь уместно это слово, впечатление.

Таль словно бы отрекся от стиля своей молодости, признал, что, вливая «дикарскую кровь» в древнюю игру, впал в ересь. Раскаявшийся еретик, начавший было истово служить догматам позиционной игры, пусть даже и быстро одумавшийся, вызывал у своих многочисленных приверженцев и почитателей смешанное чувство недоумения и огорчения.

Потом последовал разгром в матче с Ларсеном. Комментируя один из ходов Таля в первой партии, Ларсен многозначительно воскликнул: «Не лишился ли Таль тактической уверенности?»

Шахматному чудотворцу, волшебнику комбинаций переставали верить? А ведь перед матчем с Корчным Панов, признавая, что «Таля до известной степени «освоили», и ему не так просто стало создавать острые ситуации», в то же время писал:

– Таль неизменно привлекает симпатии знатоков и болельщиков своим ультрасмелым, сверхрискованным, ярко комбинационным стилем игры. Ведя атаку, чемпион СССР охотно идет на столь обоюдоострые продолжения, сомнительные на первый взгляд жертвы, головоломные комбинации, что в них, перефразируя известные тютчевские слова, «можно только верить».

Помню, когда в первом матче с Ботвинником Таль в шестой партии осуществил знаменитую жертву коня, я спросил у мастера Аронина:

– Вы тут что-нибудь видите?

– Нет, – честно признался Аронин и, улыбнувшись, добавил: – Но я верю!..

Дальнейшая история шахматных выступлений Таля вплоть до 1970 года – это, по сути дела, история его болезни. Приступы становились регулярными и все более частыми. Иногда они случались во время партий, и Талю приходилось проявлять огромное мужество, чтобы доводить игру до конца. Не удивительно, что в 1969 году Таля ожидали такие провалы, что даже те, кто знал их истинную причину, не могли отказаться от мысли, что прежний Таль кончился, кончился навсегда.