Лев Филатов - Обо всем по порядку: Репортаж о репортаже

Казалось бы, куда лучше: снова, как в 1975-м, полно призов и в третий раз Лобановский назначен тренером сборной.

Но явился год 1987-й, за ним 1988-й, 1989-й и снова вопросы. Программа сборной выполнялась (чемпио­нат Европы), а в клубе после двух ярких сезонов что-то разладилось. И опять сомнения: правильные ли мето­ды выбраны, не слишком ли быстро исчерпала себя команда? Ведь точно то же произошло после сезонов 1974—1975 годов...

В моем наброске нет попытки что-то установить окончательно. Мне хотелось дать почувствовать, как сложна, извилиста и прерывиста линия жизни тренера, даже того тренера, за которого все формальные, обще­принятые доводы — победы и места. Как заманчиво написать книгу о жизни большого тренера, но только честную, без идеализации и прикрас!

И киевское «Динамо», интересное не одними сереб­ряными кубками, а своей противоречивостью, право­той и отступлениями, открытиями и кривыми дорога­ми, в моих глазах репортера, прежде всего команда — большая команда — с судьбой драматической.

Повторю, что в своем отношении к футболу более всего доверяю своей репортерской работе. На протя­жении двадцати с лишним лет я чувствовал себя (как, думаю, и многие другие журналисты) спецкором ки­евского «Динамо». Команда предоставляла всю клави­атуру жанров и интонаций, поводов и наблюдений, похвал и протеста. Трижды за это время она давала нам право считать, что мы располагаем примером наисовременнейшего, искусного, классного футбола, и благодаря ей легко было ориентироваться. И тяну­лись сезоны, когда мы видели, что сильная команда способна впадать в примитив, обкрадывать саму себя немудреным промыслом очков в ущерб игре, может во имя этого промысла скатиться до забвения нравствен­ных начал.

Все было у команды за четверть века. И тон наших репортажей о ней менялся до неузнаваемости. Листаю свою книжку «Футбол сегодня», изданную в 1979 году. Два очерка посвящены киевскому «Динамо». Первый написан в июне 1975 года и назван «Команда этой весны». Он открывается словами: «Этой весной мы отведали первоклассного футбола. И не какие-то ино­земные команды нам его предложили, а наша». И за­канчивается так: «Весенний аккорд киевского «Дина­мо» должен быть воспринят нашим футбольным ми­ром и как пример и как вызов».

Второй — в марте 1978 года — «Истина расходится с таблицей». В конце следующее: «Нет, не так все просто в опыте лидера нашего футбола, киевского «Динамо», неспроста эта команда стала объектом спо­ров. Являя собой пример по многим разделам фут­больного дела, она одновременно создала модель тур­нирного поведения, повторяя которую ее последова­тели привыкают к мелководью и не выдерживают плавания в открытых бурных морях большого между­народного футбола».

Всего-то три года разделяют эти очерки, да и напи­саны они о команде, в тот момент являвшсйся чемпи­оном страны, а отличаются так, словно писали их разные люди, поклонник и обидчик. Так нам повелева­ет репортерский долг.

Одно скажу: работать в годы «правления» киев­ского «Динамо» было чрезвычайно интересно. Футбол вырывался из диаграмм, таблиц и графиков, они слу­жили лишь иллюстрациями, да и то порой их приходи­лось брать под сомнение. За футболом вырисовы ва­лись личности, разные методы и подходы, явления прогрессивные и косные, находки и потери, смелость и трусость, честность и цинизм — и во всем этом надо было разобраться. Мы лишний раз смогли убедиться, что футбол не исчерпывается физическими проявлени­ями, что его арена борьбы не ограничивается зеленым прямоугольником. Наверное, и мы, репортеры, в эти годы в чем-то перебарщивали или, наоборот, что-то недоговаривали, но мы имели дело не с табличным, беговым и ударным футболом, а с футболом, выража­ющим брожение умов и душевные колебания его по­становщиков. И убеждались, что в футбол не просто играют, а что его создают, направляют, поощряют или сковывают. И в том еще убедились, что футбол не минуют влияния времени и окружения, что период застоя, пережитый страной, ударил и по футболу.

С удовольствием вспоминаю свои поездки в Киев, они мне позволили узнать, чего не знал прежде. И то, что я писал о киевском «Динамо» больше, чем о дру­гих командах, было в порядке вещей, эта команда всеми своими превращениями требовала не скользить бездумно по поверхности, а пытаться что-то понять и осмыслить. Репортер гибнет, если норовит кому-то намеренно угодить. Киевское «Динамо» мне приходи­лось и превозносить, и низводить с пьедестала. И то и другое я делал, держа в уме интересы футбола. И потому еще делал, что к киевскому «Динамо» как нельзя лучше подходит выражение «Большому кораб­лю — большое плавание».

Устраивало меня и то, что в откликах читателей я встречал разное: с одной стороны, «Ваше хваленое киевское «Динамо», Ваш друг Лобановский, неужели они настолько затуманили Вам глаза, что Вы ничего другого видеть не хотите?» и с другой — «Давайте спросим у своей совести, сколько ядовитых уколов нанесли мы Лобановскому, бросая тень на победы руководимых им команд, цепляясь за каждую неуда­чу». Первое — из города Дзержинска Горьковской об­ласти, второе — из Симферополя. Фамилий я не назы­ваю, иначе полетят телеграммы с вызовом на дуэль. Да и было бы неправдоподобно, если бы вдруг вся болелыцицкая громада приняла одну-единственную версию. Держать чью-то сторону, несмотря ни на что, проще и легче, сердечнее, что ли. Я через это прошел в свои болельщицкие годы. А у репортера иные обя­занности, он аккредитован при футболе. Киевское «Ди­намо» строже, чем какая-либо другая наша клубная команда, заставляло помнить об этой аккредитации.

И еще — о времени, о годах, когда шли игры.

Если совсем вкратце, схематично изобразить ис­торию нашего футбола, то она мне видится сложенной всего-навсего из двух, выражаясь по-современному, блоков. Разграничительная черта между ними — 14 июня 1970 года. О матче СССР — Уругвай на «Ацтеке» я уже писал. Запомнился он мне не одними своими игровыми перипетиями, а еще и тем, как после его окончания не хотелось садиться в автобус (желтенькие, школьные, они шли один за другим, цепочкой, перебрасывая население ложи прессы в центр города). Было стыдно оказаться среди раз­ноплеменной журналистской братии и, не приведи господь, подвергнуться соболезнующим расспросам. Так и уехал в самом последнем, почти пустом. Ощу­щение не обмануло: как вскоре выяснилось, тем ма­тчем и был обозначен кризис.

Наш футбол, насколько я имею право судить, никогда не жил припеваючи. «Первый блок», до 14 июня 1970 года, сообщит нам о бедной экипировке, слабеньких, отрывочных контактах с миром западного футбола, преимущественно через сборную, отсутствии телепоказа, несложившейся системе тренировок, скромных поощрениях, репрессиях, наконец (разгон чемпиона страны, ЦДСА, в 1952 году, «дело Ста­ростиных»), С другой стороны, тот футбол можно считать и баловнем. Чего стоило хотя бы то, что все лучшие мастера по верховному предписанию в дни войны были сохранены. Или то, что клубы согласно существовавшим порядкам пользовались вельможным, капризным покровительством «лично» первых лиц в республиках, областях, министерствах.