Василий Панов - Рыцарь бедный

К тому же на международной арене уже выдвинулась целая плеяда даровитых молодых шахматистов, которые овладели не только всеми теоретическими достижениями прошлого, но и профессиональной практичностью, и обладали физическим здоровьем, свежестью мышления и, главное, – оптимизмом молодости.

И даже постепенно улучшавшиеся условия оплаты шахматных выступлений, как ни странно, имели невыгодную для Чигорина сторону. На турнирах, помимо призов, стали выдавать менее удачно сыгравшим участникам гонорар за каждое очко, независимо от того, символизирует ли оно выигранную партию или две ничьи.

В прежних турнирах, как мы знаем, ничьи обычно переигрывались с тем, чтобы один из двух добился победы, и это отнюдь не стимулировало партнеров играть осторожно и добиваться мирного исхода, так как предвещало потерянный труд и новую, но уже ожесточенную многочасовую борьбу.

Теперь же появился смысл делать короткие, бесцветные ничьи, получая, правда, в два раза меньше, чем при победе, но зато без всякого риска по принципу: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе!» И рассудительные последователи Тарраша, особенно те, кто не имел реальных шансов на приз, стали против лидеров турнира и вообще против испытанных, ведущих маэстро сразу играть на ничью, чтобы не потерять крошечный заработок. А из таких «ничейных» заработков постепенно складывалась приличная сумма, позволяющая окупить участие в турнире.

Михаил Иванович же избегал ничьих, стремясь, независимо от того, хорошо или плохо он идет в турнире, к красивой борьбе. Некоторые из хитрых молодых рутинеров учитывали его турнирную психологию и при встречах с Чигориным начинали массовый размен фигур, чтобы создать бесцветную равную позицию, и потом терпеливо ждали момента, когда «русский медведь сам полезет на рогатину».

Когда Чигорина спросили о его непонятных проигрышах даже явно слабейшим шахматистам, он объяснил:

– Ну, что поделаешь? Получается, например, интересное положение, где можно создать что-то незаурядное, а противник уклоняется, все силенки употребляет, чтобы упростить и обезличить положение. Ну, рассердишься, разволнуешься, заостришь игру, а он тебя хладнокровно и накроет. Один Стейниц не боялся ничего. С ним играть было одно удовольствие.

В сентябре 1897 года Чигорин принял участие в международном турнире в Берлине. Состав его был довольно сильным, хотя в нем не участвовали ни Ласкер, ни Стейниц, ни Тарраш, ни Пилсбери. Зато было много талантливых молодых маэстро и опытных середняков-профессионалов.

Первый приз в превосходном, боевом стиле завоевал Харузек, победив в личной встрече Чигорина и этим взяв реванш за прошлогоднее поражение. Второй приз получил другой даровитый представитель молодежи – 26-летний Карл Вальбродт, который, к сожалению, пять лет спустя, подобно Харузеку, скончался от туберкулеза. Третьим победителем неожиданно оказался маститый Блекберн, доказавший, по выражению французского юмориста Додэ, что «у старого льва есть еще клюв и когти».

Чигорин же занял лишь десятое место. Начал он турнир неплохо, но на финише проиграл четыре партии подряд.

На обратном пути из Берлина на родину Михаил Иванович совершил гастрольную поездку по Прибалтийскому краю, посетив Либаву, Ригу, Юрьев и Ревель (ныне: Лиепая, Рига, Тарту и Таллин). Гастроли, в течение которых он давал сеансы одновременной игры и встречался в показательных партиях с местными чемпионами, прошли с исключительным успехом.

Любопытно, что в сеансе в Ревеле на двадцати пяти досках Чигорин проиграл только одну партию и то, как он рассказывал смеясь в Петербурге друзьям, – нарочно, единственной участнице сеанса – женщине.

Чигорин был очень доволен тем, что благодаря его выступлениям, всюду привлекавшим общественное внимание, оживилось шахматное движение в Прибалтике, и он подал мысль местным деятелям об организации Прибалтийского шахматного союза. Возвращаясь к своей старинной мечте, он писал: «Этим союзом будет положено начало организации таковых же союзов и в других местностях России, а затем, можно надеяться, устроится и Всероссийский шахматный союз».

Вернувшись в Петербург, Михаил Иванович рассказывал: «Вот сколько лет собирались наладить там шахматную жизнь, а я в каждом городе организовал кружок в один день».

Это не было пустой похвальбой: кружки оказались живучими, и в 1898 году из них действительно организовался Прибалтийский шахматный союз, просуществовавший до первой мировой войны. Союз периодически проводил турниры для шахматистов Прибалтики: нынешних Литвы, Латвии, Эстонии. Первый турнир состоялся в Риге в 1899 году. Собрание участников послало приветственную телеграмму основателю союза.

Имя Чигорина притягивало любителей игры, как магнит. Учтя это, петербургский издатель учебной литературы на немецком и французском языках Манштейн решил поднажиться и на шахматах. В 1897 году он выпустил популярный шахматный учебник Дюфреня с таким подзаголовком: «Перевод с шестого немецкого издания с изменениями и дополнениями Чигорина». К учебнику механически был пристегнут сборник партий последних международных турниров.

Все издание, однако, оказалось явной халтурой. Только «дополнения» Чигорина, занимающие 64 страницы малого формата, были добросовестными анализами отдельных теоретических позиций, критикующими варианты автора учебника – Дюфреня. Но и они были бессистемны и представляли собой незавершенную работу. Примечания же из турнирных сборников были поверхностны и разноречивы. Перевод был плохой и даже без указания фамилии переводчика.

Можно поражаться, что Чигорин за свою тридцатилетнюю деятельность маэстро, теоретика и шахматного литератора так и не собрался написать учебник шахматной игры, который был необходим любителям того времени и несомненно выдержал бы ряд изданий и принес бы ему немалый доход. Это тем более странно, что Михаил Иванович, имевший немалый опыт в сношении с типографиями, умевший корректировать и верстать, мог бы заняться изданием учебника сам, не оставляя всю прибыль коммерческим посредникам между читателем и автором. К тому же половина работы у Чигорина была сделана: у него были «Курс дебютов» и «Курс шахматных окончаний», напечатанные в «Шахматном листке», а также масса отдельных анализов и теоретических заметок по разным дебютам. Мало того, в 1899 году он прочел петербургским любителям целый курс лекций по изучению шахматной игры. Надо было только весь этот огромный материал взять за основу, систематизировать, дополнить новейшими данными. Прославленное имя автора было бы залогом коммерческого успеха чигоринского учебника.

Впрочем, и другой великий русский шахматист, такой же знаток теории и автор многих дебютных новинок, лучший в мире аналитик – Александр Алехин тоже так и «не собрался» написать шахматное руководство.