Роберт Твиггер - Злые белые пижамы

Японский преподаватель кэндо в университете, где я работал, сказал мне, что никто из японцев не одевает нижнего белья под доги, когда занимаются боевыми искусствами. Я все же решил свое не снимать, так я себя ощущал поуверенней.

Крис и Фрэнк разминались в углу. Во всем додзё было около десяти неяпонцев, которые тоже разминались. Двое или трое японцев тренировали ныряющие кувырки в другом углу, они посетили более раннее занятие, проходившее в 7 утра на японском языке, и все еще оставались в зале. Мне оказалось довольно сложно отличить Фрэнка и Криса от остальных (несмотря на то, что оба были с серьезным перевесом, определенно два самых толстых парня во всем додзё), потому что я был без очков. На расстоянии более пяти метров все уже расплывалось перед глазами. Крис тоже был без очков, но его зрение было не таким плохим.

Я сощурился и распознал Криса и Толстого Фрэнка. Я начал копировать разминку Криса, которую он, видимо, припомнил со времен своих тренировок кунг-фу подростком. Я не был уверен, разрешалось ли разговаривать в зале, но рискнул. «Крис, — прошептал я, — почему все постоянно говорят „оос!” друг другу?». С момента входа в додзё я слышал как сказали, проорали и прошипели «оос!» на входе и выходе по крайней мере пятьдесят раз. Мне показалось, что это какое-то приветствие на все случаи жизни, вроде «нормуль?» у кокни *. «Знак уважения», — рявкнул он и наклонился к носкам. Крис не одобрял разговоров в додзё.

Кто-то прокричал «сейдза», и мы все покорно присели на коленях в линейку лицом к святыне. Священным местом в додзё была деревянная полка, содержащая объекты религиозного значения в синтоизме, в том числе вазы, подставки для благовоний, цветы, зеленые ростки сасаки и даже фрукты. Мы сидели в сейдза (японская поза сидя на коленях) в течение пяти минут. До этого я никогда не сидел на коленях так долго.

После пяти мучительных минут высокий, практически лысый мужчина со светлой бородой энергично прошагал к священному месту. Его звали Роберт Мастард и он был лучшим иностранным учителем в Японии и, вероятно, одним из лучших иностранных айкидока в мире. На том этапе, когда айкидо еще казалось очаровательным и далеким, он поразил меня своей силой и чрезмерной прямотой; даже показался человеком, которого стоит бояться. Старшие ученики выкрикнули команду поклониться и все поклонились.

Мы все распределились по залу и минут десять делали растяжку. Все делалось под счет на японском: « Ичи — ни », — кричал учитель. « Сан — ши », — отзывались мы. « Го — року », — продолжал он кричать. « Шичи — хачи », — мы орали в ответ. Позже я узнал, что программа этой разминки была разработана более пятидесяти лет назад и использовалась вооруженными силами до войны.

После разминки учитель громко позвал всех начинающих подойти к зеркалу. Он взял остальных, у кого были черные или коричневые пояса, и отвел в противоположный конец зала.

Я шел к зеркалу и Пол, который тоже был высоким и светловолосым, но не лысым, проорал, чтобы я бежал. Меня это немного шокировало, но по какой-то причине одновременно и порадовало. Было приятно оказаться в месте, где люди не осторожничали и не боялись давать приказы.

Начинающие, в количестве шести или семи выстроились перед зеркалом и тренировались под руководством Пола. Он выглядел крепким и жестким с его коротко-остриженными волосами и сильными, простыми движениями. Мы, новички, напротив, двигались неуклюже и пыхтели над элементарными движениями, что нам давались для механического запоминания.

Пол был одним из четырех иностранцев, которые прошли курс гражданской полиции предыдущего года. Роберт Мастард, тоже прошел этот курс в 1986 году. Полицейский курс уже преподавался более тридцати лет. Традиционное додзё до сих пор считалось лучшим местом для тренировки «Кидотай», японской гражданской полиции, элитарного подразделения национальной японской полиции. Их обязанности включали от дипломатического полицейского контроля и воздушно-морских спасательных работ до ношения самурайской экипировки во время уличных шествий в Японии.

Из нашего угла я мог видеть, как черные пояса кружились, ныряли и кидали друг друга во все стороны. Были слышны громкие шлепки во время их удара об мат, чтобы прекратить падение. Все выглядело слишком сложным и акробатическим для нормального человека. Я пытался сконцентрироваться на текущем здании, которое заключалось в том, чтобы стоять в основной боевой стойке под названием камаэ.

Роберт Мастард оставил черных поясов на какой-то момент, подошел и в два быстрых движения выгнул меня в правильную позицию — согнувшись вперед, словно держа меч, но с вытянутыми руками и растопыренными пальцами. От него пахло сигаретным дымом и чувствовалась сила его запястий; это сочетание мне напомнила отца, когда я был маленьким. «Все начинается с камаэ», — сказал Мастард, — «и все возвращается в камаэ». Он несколько раз принял боевую стойку. Его голубые глаза буравили меня. Я был неспособен оценить, знает ли Роберт Мастард айкидо или нет, но он выглядел достаточно устрашающе в его белой пижаме.

Мы тренировали и другие основные движения, в том числе скольжение стопы над поверхностью мата вместо простых шагов — это был способ плавного перемещения веса тела; мы тренировали вращение на одной ноге, подтягивая другую позади по кругу — это учило нас передвижению всего тела как единого целого, что гораздо мощнее, чем двигать тело по частям или барабара на японском.

Движения были преувеличены, чтобы важные принципы (такие как использование полного веса бедер для усиления удара, который мог бы затеряться в естественном движении) были бы подчеркнуты, натренированы и развиты. Этот основополагающий момент в системе Ёшинкан позволяет достаточно быстро довести учеников до высокого уровня айкидо. Тем, кто тренирует только естественные движения, приходится тратить годы прежде, чем они смогут постичь некоторые базовые принципы, которые лежат в основе техники.

Когда занятие закончилось, мы снова сели на колени в линию, поклонились учителю, священному месту и помощникам учителя. После этого все поклонились всем, с кем работали, бормоча торопливое «Домо аригато гозаймашита» (спасибо большое), прежде чем двигаться дальше. Для меня поклонов было слишком много. Толстый Фрэнк получал особое удовольствие, произнося нараспев «харригата гуззимашита», что если говорить быстро звучало нормально, но на самом деле было двойным ругательством, так как извращало японский язык и подчеркивало специфические характеристики «мужского полового органа» на иранском «член, испускающий наружу вонючие газы».

После занятия один из учеников рассказал историю визита Тайсона. Для всех нас, новичков, было важно, что Тайсон, лучший «боец» в мире, посетил додзё, так же, как и мы. Это означало, что с тем, чему мы начинали учиться, считались в мире крутых кулаков и нокаутов.