Сергей Белов - ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ

После досадного поражения команда смогла собраться и победила хозяев чемпионата. Это создало уникальную ситуацию перед последним игровым днем турнира. Дело в том, что сборная Югославии, выступавшая неровно, одержала сенсационную победу над США 73:72, но проиграла Уругваю 57:58, чем сохранила для нас шансы на победу. Для этого нам нужно было в последнем туре обыгрывать югославов и надеяться на поражение Штатов от Бразилии.

Невероятно, но так все и произошло. Сначала сборная СССР уверенно победила братьев по социалистическому блоку. В старте вышли Саканделидзе, Селихов, Вольнов, Томсон и Поливода. Их подменяли Липсо и Паулаускас. Первая половина прошла в упорной борьбе и закончилась со счетом 33:26 в нашу пользу. Ничего еще не было ясно. Во второй половине пошла такая битва, что с площадки один за другим стали уходить с пятью фолами наши лидеры — сперва Вольнов, за ним Поливода. В этот момент прекрасно проявил себя Володя Андреев. Выйдя на замену, он сыграл очень полезно и набрал последние очки для СССР в этом матче. 71:59.

После этого судьба еще раз улыбнулась русским — победители двух последних мировых первенств бразильцы уверенно обыграли США 80:71. В результате советская команда впервые в своей истории заняла первое место, места со второго по четвертое заняли соответственно югославы, бразильцы и американцы. Модестас Паулаускас, набравший в играх чемпионата 126 очков, был признан самым полезным игроком турнира, Анатолий Поливода — лучшим центровым.

Не могу сказать, что этот турнир мне запомнился собственной хорошей игрой. Игрового времени я получал мало. Дело в том, что направлением тренерской тактики Гомельского тогда был некий аналог хоккейного варианта — пятерки в основном выходили на площадку в строго фиксированном составе, парами защитников и тройками нападающих. В частности, мы с Травиным образовывали вторую пару в защите.

Во всех играх до чемпионата мира «звенья» получали одинаковое игровое время, однако, когда дело дошло до ответственных матчей, он стал доверять только паре Селихов — Саканделидзе, давая нам с Травиным лишь по паре минут в концовках таймов, да и то лишь если победа команды была уже несомненной. Понятно, что в таких условиях проявить себя было непросто, к тому же в Уругвае мы имели дело с бичом для снайперов — супержесткими кольцами. Кроме того, сыграл свою роль синдром первого крупного соревнования.

Одним словом, это была не моя игра, хотя команде в меру сил и оказанного мне доверия я помог, а главное, выиграл вместе с ребятами чемпионат мира. Для первого же значимого старта в составе сборной это было более чем блестящим результатом. Не случайно на банкете в честь сборной Александр Яковлевич мимоходом, ожидая услышать слова восторга и благодарности, бросил мне: «Ну как, доволен?» Чтобы услышать поразительный по наглости ответ: «А чем?»

Конечно, я сразу же смягчил ситуацию, добавив, что доволен результатом команды, тем, что помог ребятам победить, но только не собственной игрой и не собственным вкладом в победу. Думаю, что эта дерзкая реакция не осталась бесследной, во всяком случае, она добавила свою лепту к «теплым» отношениям, которые уже тогда начали складываться у меня с А. Я. Гомельским.

Звание заслуженного мастера спорта, полагавшееся мне после победы на чемпионате мира, мне не присвоили, в отличие даже от тех, кто был в составе команды, но практически не вставал со скамейки.

Позднее, во время какого-то коммерческого турне, Гомельский сказал мне, что обошел меня этим званием для моей же пользы, чтобы я не зазнался и не остановился в развитии. Не знаю, может быть, существовала какая-то разнарядка на присвоение званий, не стану врать. Отмечу только, что неприятный осадок от того эпизода у меня остался. Тем более, что присвоение звания мастера спорта за выигрыш в одни ворота европейского первенства того же года, на котором я был включен в символическую пятерку лучших игроков чемпионата, видимо, в версии Гомельского, по-прежнему могло мне навредить. Почетное звание мне присвоили только в 1969-м после второй победы на чемпионате Европы.

В июле прошли игры баскетбольного турнира Спартакиады народов СССР. Я выступал за сборную РСФСР. Команда была сформирована на базе «Уралмаша». Для Александра Канделя это была четвертая Спартакиада, он был в числе нескольких участников соревнований, которые играли во всех баскетбольных турнирах главного соревнования в СССР. На предварительном этапе мы обыграли сборные Азербайджана, Армении, Киргизии, а также главного конкурента — сильную команду Ленинграда 82:80, отодвинув ленинградцев со второго места в таблице (после Украины) и получив право на продолжение борьбы в главном финальном турнире за 1-6-е место.

В нем наш путь оказался менее успешен (я в самом начале розыгрыша получил травму голеностопа и в большинстве игр участия не принимал). Проиграв все матчи, сборная России заняла 6-е место, что тем не менее было расценено нашим спортивным руководством как успех. Этот турнир был знаменателен тем, что стал первым крупным соревнованием в составе сборной Латвии для знаменитой Ульяны Семеновой, лишь годом раньше взявшей в руки мяч, а также тем, что в составе команды Узбекистана раскрылся Алжан Жармухамедов, в том же году прочно вошедший в состав «Красной Машины».

После этого настало время для очередного качка маятника в отношении ко мне А. Я. Гомельского. После Спартакиады он вызвал меня к себе и сообщил, что недоволен моей игрой и в состав сборной СССР, которой предстояло участие в Играх Всемирной универсиады в Корее, он меня не включит.

Не хочу опять показаться циником, но временное отлучение от сборной снова пошло мне на пользу (кстати, Универсиада в том году вообще не состоялась). Я отправился восвояси в Свердловск, чтобы получить право на покупку вожделенного призового холодильника, но главное — чтобы вновь спокойно тренироваться вволю по индивидуальной программе.

Так или иначе, к осеннему чемпионату Европы, к началу которого Гомельский все-таки вернул меня в состав сборной, я подошел в великолепной форме. Все, что накапливалось во мне долгие годы, реализовалось на том турнире. Это был прорыв. Я уже закалился и готов был ко всему в борьбе как на площадке, так и за ее пределами. Благодаря сложившейся благоприятной турнирной коньюктуре, я получал много игрового времени.

Дело в том, что главный конкурент — югославская команда — выступал в обновленном экспериментальном составе, который наигрывался под будущий чемпионат мира в Любляне 1970 года. «Юги» спокойно заняли девятое место, никто их за это не репрессировал, что было бы немыслимо в применении к советской сборной, всегда ориентированной только на победы. Кроме югославов, серьезных соперников у нас не было.