Сергей Белов - ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ

Кстати, несмотря на существовавшую дистанцию, наличие возрастной субординации и уважения, дедовщины в команде не было.

В ЦСКА и сборную страны попадали только сильные духом, амбициозные люди. Личные амбиции, которые следовало доказывать в игре, были и у меня самого. Считаю, что моей сильной стороной было то, что я все делал молча и не выяснял отношение ко мне товарищей по команде, а тем более соперников. В то же время, отвечая на традиционные упреки в индивидуализме, могу сказать совершенно честно — успехи команды всегда были для меня на первом месте. Если для победы команды оказывались достаточными 2 моих очка, я готов был забить 2, если нужно было 50, я расшибся бы в лепешку, чтобы забить 50.

Личная статистика в баскетболе для меня вообще понятие неоднозначное. Меня выводит из себя манера современных игроков немедленно по окончании очередной четверти требовать свежий протокол, чтобы углубиться в изучение собственных игровых показателей. Пока идет игра, основные цифры для любого игрока на табло, а не в протоколе напротив твоей фамилии.

Не все выдерживали такую жизненную философию. Например, прекрасный игрок Александр Сальников, блиставший в Краснодаре и в Украине, перейдя в ЦСКА в сезоне 1974/75 года, не выдержал этого конвейера и вернулся домой, где снова стал играть на высоком уровне.

Позднее у меня установились хорошие отношения с молодыми армейцами, приходившими в команду, — Лопатовым, Мелешкиным, Гусевым, — да и то потому, что у нас были общие содержательные интересы: мы вместе дополнительно тренировались, качались, бросали, шлифовали свое мастерство. Многим «ветеранам» команды это было уже не нужно.

Когда в конце 70-х в ЦСКА пришло новое поколение молодых игроков — Еремин, Мышкин и другие, — особо тесного общения с ними уже не было. Наверное, сказывалась разница в возрасте, а впрочем, после ухода из баскетбола Модестаса Паулаускаса я вообще «закрыл тему» приятельских отношений с кем-либо.

Алачачян тренировал ЦСКА с 1968 по 1970 год, когда неудачным стартом в союзном чемпионате он дал Александру Яковлевичу шанс занять место главного тренера. После этого в команде наступила эпоха Александра Гомельского.

В 1973-м Арменак, будучи репатриантом (и по этой причине, кстати, долгое время бывший невыездным из СССР), эмигрировал в Канаду. Проживавший там достаточно мощный клан его родственников, по приглашению которых он, собственно, и уезжал из страны, принципиально не стал ему помогать обустраиваться на новом месте. Бывший многолетний лидер советского баскетбола прошел через все традиционные стадии эмигрантского пути — работу в такси, на бензоколонке, в пиццерии и т. д. Вспоминал ли Арменак в эти непростые моменты, как он вычеркивал из своей жизни заслуженных ветеранов? Я в этом не уверен.

Забавно, что как минимум одну службу отечественному баскетболу Алачачяну еще суждено было сыграть. В 1975-м игры Межконтинентального кубка проводились с разъездами, и домашние игры мы проводили в Ленинграде. Приезжавшая к нам в гости сборная Канады, похоже, обиделась, что из Москвы в Ленинград их отправили не самолетом, а поездом, и подготовила нам ответный «теплый» прием.

Прилетев в 4 утра местного времени в Торонто, мы обнаружили абсолютно пустой аэропорт. Никто нас не встречал, никакой информации о дальнейших наших действиях не было. По летному полю свистел холодный североамериканский ветер.

Померзнув некоторое время, мы поняли, что спасение утопающих — дело рук их самих. Из всех пришедших на ум вариантов этого спасения наиболее перспективным, как ни странно, оказался — позвонить Алачачяну. Удивительно, но у кого-то нашелся его телефон, и Арменак действительно откликнулся, приехал, организовал автобус и помог добраться до отеля! Кстати, канадские официальные лица даже не подумали извиниться — списали все на ошибку какого-то клерка, и дело с концом.

Финансовые, административные, организационные возможности ЦСКА в советское время обросли легендами. Однако в том, что касается «стартовых позиций» в сравнении с другими клубами, то такого уж колоссального отрыва в благополучии у ЦСКА не было. Если взять тот же призыв молодых спортсменов на военную службу, то равными возможностями обладало как минимум еще одно спортобщество — «Динамо». Тем не менее такими же успехами и всенародной любовью динамовцы похвастаться никогда не могли. Команды, базировавшиеся в национальных республиках СССР — в Прибалтике, Грузии, Украине, — были избалованы вниманием партийной и исполнительной власти порой не меньше, а больше, чем армейцы.

Другое дело, что ЦСКА ко времени моего в нем появления уже давно стал общесоюзным международным брэндом, слишком многое было поставлено в государственной политике на международные успехи армейских спортсменов. При всей убогости условий для тренировок и игр в СССР по сравнению с современными возможностями организация тренировочного и соревновательного процесса была в ЦСКА, пожалуй, лучшей в Союзе. Раздолбаев в ЦСКА было гораздо меньше, чем в других клубах, организация была значительно лучше, что и обусловливало многолетние успехи спортобщества на национальном и международном уровне.

В то же время в армейском спорте, как и во всем совке в целом, было много дурости и фальши. На административных должностях было много людей, далеких от спорта. Позднее, став на несколько лет «невыездным» и работая в спортшколе ЦСКА, я хлебнул армейской специфики в достаточной мере. Слушал на учебных сборах с 9 до 18 часов лекции о тактике в танковых атаках, участвовал в трагикомических клоунадах под названием «строевой смотр» (их можно было бы смело запускать в сатирический журнал «Фитиль») и ночных дежурствах с пистолетом на боку.

Я ни в коем случае не являюсь сторонником системы «мертвых душ» и фальсификаций, за счет которых долгие годы существовал армейский и динамовский спорт. Разумеется, числящийся на военной или иной специальной должности спортсмен, которому платят зарплату из оборонного бюджета и за которого вынуждены выполнять его обязанности другие люди, — это ненормальная ситуация. Впрочем, система «подвесок» на не имеющие отношения к спорту должности, будь то должности в армии, милиции, на заводе или в парламенте, вообще контрпродуктивна.

С другой стороны, я, разумеется, принципиально против уничтожения армейского спорта и общества ЦСКА как таковых, о вероятности чего заговорили некоторое время назад. Демонстративная ликвидация наиболее прославленного отечественного спортивного общества была бы, мягко говоря, неверным шагом, при всем благородстве задачи оптимизации ведомственных бюджетов.