Анатолий Голубев - Живущие дважды

«Тур Ломбардии» — последний тур сезона. Его особенно страстно хочет выиграть каждый профессионал. И потому, что хочется поставить в завершение сезона жирную точку, уйти на зимний отдых с победой. И ещё потому, что каждую гонку профессионал никак не хочет считать своей последней. На финише «Тур Ломбардии» того года Анкетиль выглядел очень уставшим. Это было видно по его бледному лицу и красным воспалённым глазам. Победа в туре, как и всякая победа в последнее время, досталась ему с невероятным трудом.

И всё-таки многие по-прежнему продолжают бояться его броска на другую сторону дороги и выстрела вперёд от любой по силе группы. Приём почти непостижимый. И если бы Анкетиль уже сотни раз не демонстрировал в самые неожиданные моменты это удивительное мастерство — отрываться от своих коллег, тоже не лыком шитых, никто бы из знатоков не поверил в подобную способность Анкетиля.

Жак Анкетиль не только бизнесмен и гонщик. Он пытается быть и философом. Ему принадлежит такое сравнение: «человеческое тело подобно мотору морского судна — оно может работать на широком диапазоне силовых возможностей». И сам Анкетиль не раз доказывал правоту этих слов и не раз опровергал её.

Когда ему пришлось вслед за Рик ван Лоем и Томом Симпсоном покинуть гонку, перед ним встало немало проблем этического плана. Анкетиль простудился, он уже в начале этапа чувствовал себя не в своей тарелке — у него было очень тяжёлое дыхание.

Несмотря на такие типичные признаки заболевания, нашлось немало злопыхателей, которые обвинили Жака в том, что он симулирует. Увы, никто не хотел поверить, что Анкетиль просто был болен, как может заболеть любой смертный, даже не идущий семь часов кряду под проливным дождём навстречу ветру… И ему пришлось сделать то, что он сделал однажды ещё в 1958 году, — оставить гонку без боя.

Когда загорелся спор вокруг допинговых испытаний, Анкетиль смело вступил в борьбу с сильными велосипедного мира.

Это случилось после очередного этапа «Тур де Франс», когда трое — Анкетиль, Альтиг и Стаблински заявили, что, проведя семь часов в седле под дождём и борясь со свирепым ветром, они не в состоянии ни физически, ни морально подвергнуть себя обязательному медицинскому обследованию. Они дружно тогда посмеялись над правилом, которое гласило, что гонщики, не прошедшие обследования на допинг, автоматически считаются нефинишировавшими, то есть снимаются с гонки и отстраняются от дальнейших состязаний. Но не долго смеялись гонщики. ЮСИ вынесло новое частное решение — о двух месяцах дисквалификации пяти гонщиков: Альтига, Анкетиля, Мотта, Стаблински, Зилиоли. На месяц был наказан Пулидор…

Только Альтигу, например, подобное решение судей обошлось около 10000 фунтов стерлингов в виде выплаты неустоек, в виде гонораров, которые он потерял на контрактах, не выполненных за два месяца.

Все гонщики дружно заявили, что были не в состоянии дать мочу после такой трудной гонки. Пулидор начал оправдываться, сочинив басню, что он дисциплинированно пошёл туда, где, по его предположению, должен находиться медицинский контрольный пункт, но там никого не нашёл и со спокойной совестью вернулся в отель.

Подав кассацию, все шестеро отправились на очередную гонку — «Париж — Люксембург», но на второй день состязаний были сняты. И разгорелся жаркий бой…

Анкетиль выступил с громкими протестующими интервью, в которых заявлял право на профессиональное отношение к своей работе, право не подвергаться унизительному осмотру. Он сказал, что любой профессионал принимает стимуляторы и на тренировках, и в гонках, сказал, что принимал стимуляторы каждый раз. Признание Анкетиля произвело впечатление разорвавшейся бомбы.

Витаминные стимуляторы (а кто разберётся в их происхождении и тайнах фармацевтической, часто подпольной, промышленности!) прочно вошли в жизнь любого гонщика-профессионала. Если он хочет выжить в долгом сезоне, участвуя в столь трудной гонке, как «Тур де Франс», он должен пользоваться стимуляторами. Анкетиль призвал трезво взглянуть на профессию гонщика.

— Скажите, — обратился Анкетиль к журналистам, — если вам надо для вашей работы принять какие-то стимуляторы, кто-нибудь проверяет потом вашу мочу?! За каждую гонку спортсмен теряет почти два литра пота, и жидкость ведь как-то надо восполнять.

«Самые большие собаки велосипедного мира» Анкетиль и Пулидор — каждая из них ревниво следит друг за другом — уши назад, зубы оскалены, — они были едины в своём выступлении против допингового контроля.

Весьма любопытным кажется открытое письмо Жака Анкетиля директору «Тур де Франс»:

«Дорогой Жак Годде!

Весьма ценю ту позицию, которую вы занимаете сейчас. Конечно, вам необходимо думать о будущем „Тур де Франс“, обещая хорошую рекламу представителям стольких фирм, заинтересованных в проведении гонки. И вы совершенно правы, полагая, что каждая из фирм рассчитывает с помощью своей команды на успех в туре.

В нашем обществе есть немало трескучих фраз о правах человека. И одно из таких — право на забастовку. Но мне кажется, что фраза об этом праве звучит не столько трескуче, сколько парадоксально. Хотел бы я посмотреть, как часто пользовались этим правом рабочие на заводах и служащие в конторах, если бы у них была такая же жизнь, какая выпадает на долю гонщиков — участников „Тур де Франс“! Попробуйте убедить шахтёра, что он работает в безопасности рядом с курильщиком, или водителя тяжёлого грузовика, что безопасно пить и ехать, и вы увидите, как они начнут забастовку, требуя отмены права каждого делать то, что ему вздумается.

Велоспорт начинался тогда, когда ни о каких допингах не было и речи. Велоспорт рождался чистым спортом. Футбол, скажем, уже становится чище, поскольку участников чемпионата мира подвергают допинговым обследованиям.

Я уверен, что вы достаточно много знаете о мире спорта, и ваше слово будет весомым, когда вы выступите более решительно, убеждая мир в том, что такое соревнование, как „Тур де Франс“, должно быть чистым, свободным от всяких нечестностей.

Итак, забастовка. Думаю, было бы лучше, если бы гонщики могли воспользоваться не своим правом на забастовку, а правом на участие в чистой гонке.

Желаю вам твёрдости в решении проблемы.

Ваш Анкетиль».

В этом письме весь Жак. Хитрый, себе на уме, опасный соперник. В трудную минуту он сумел повернуть собственную позицию на сто восемьдесят градусов, сделав вид, будто он всегда думал именно так, а не иначе.

Под словами «чистая гонка» Анкетиль подразумевал такую, в которой за гонщиком не будут шпионить и подвергать унизительному обычаю медицинского обследования. Так он объяснял друзьям.