Георгий Ярцев - Я плоть от плоти спартаковец

Кстати… Давал себе слово еще в бытность игроком: как вернемся со «Спартаком» из–за границы, непременно сяду за учебники в Тарасовке, начну досконально учить немецкий. Еще в школе этот язык любил, неплохо его знал, но навыков все равно катастрофически не хватало. Надоело быть своего рода глухонемым, очень хотелось с немцами свободно общаться. Ведь восхищался их футболом, мастерами, чемпионами мира они по праву становились. И голландцев тоже всегда ценил, уважал, любил.

Но по приезде в Тарасовку вечно что–то или кто–то отвлекал. Звали, например, сыграть в карты, бильярд или шахматы, еще чем–то приятным заняться. Усидчивости тогда явно мне недоставало.

Не случайно эту историю рассказал. В отличие от меня тот же Шавло самостоятельно и блестяще штудировал английский, будто знал, что предстоит ему служебная поездка за рубеж. Пусть и не в Англию, в Австрию. Английский все равно пригодился бы. И никто Сереге, насколько знаю, не помогал, никаких репетиторов он не нанимал. Да и откуда им взяться в той же Тарасовке? Шавло все сам делал. Нынче свободно пишет, читает, переводит. Таким человеком остается лишь восхищаться.

Дасаев, к слову, появился в «Спартаке» в конце 1977 года. А сезон‑78 начали, как я уже говорил, неудачно. Поменялась линия защиты, «батя» Прохоров не всегда уверенно стоял. И тогда еще в Луганске против «Зари» впервые вышел Ринат. Как он занял место в воротах, лет так где–то на двенадцать, образно говоря, всех конкурентов вытолкнул из «рамки». В следующем матче с «Локомотивом» вытащил пару «мертвых» мячей, показав себя во всей красе. После чего его безоговорочно приняли болельщики, сама команда. Всем стало предельно ясно, что это вратарь высочайшего уровня на долгие–долгие годы.

Да, иногда бурчал на защитников, но Ринат — на редкость добрый, коммуникабельный человек. Он совсем не загордился, когда стал лучшим вратарем страны, его, можно сказать, буквально рвали на части национальная команда, клуб, везде он был востребован.

Когда я, например, закончил играть, всегда, если требовалось, мог обратиться за помощью к Ринату. Знал, мой друг и партнер никогда не откажет, даже в самой малости. Уж сколько раз выручал! Доставлял, скажем, моих родственников на вокзал или встречал их, и так далее.

Забавно, но по возвращении из Испании Дасаев примерно около года ходил… в спортивном костюме. Дело в том, что Рината часто звали телевизионщики на всякие вечера, где по сценарию ему приходилось отражать пенальти. Как правило, Дасаев никогда и никому не отказывал в этих просьбах. Ну, и какой смысл было переодеваться, шутил вратарь, если завтра, предположим, снова отправляться на запись очередной передачи. Наш голкипер и до сих пор желанный гость на телевидении.

Дасаев абсолютно нормальный парень в плане общения с друзьями, коллегами. Есть у него замечательная черта: и сам не прочь пошутить, и над собой позволяет подтрунивать. Вот и ржем все время при встрече. Скучать с ним не приходится.

Конечно, частенько ходили на квартиру именно к Дасаеву, он–то один из неженатиков в команде был. Достаточно просторная двухкомнатная квартира, жил он один. Музыка приятная, сама обстановка притягивала, относительный комфорт. Как–то Ринат позвонил незадолго до чемпионата мира 1982 года, говорит: «Приходи, братья мои приехали из Астрахани».

До сих пор вспоминаем те посиделки. Братишки Рината привезли астраханской рыбки, икры, селедочки. Дасаев участвовал в застолье, но ничего не пил. Времени уже пол–одиннадцатого вечера. «Вы здесь сидите, а я пошел спать». Пообщались мы славно, часов до трех–четырех ночи.

Утром звонок мне, и первый же вопрос: «Жор, кто всю рыбу с икрой сожрал?!» — «Братьев своих буди, — отвечаю. — За тебя тосты звучали, за твое здоровье, чтобы удачно отстоял на чемпионате мира». Ну, конечно, Ринат без претензий, в шутливой форме выговаривал мне за икру с рыбой.

Между прочим, дочка Дасаева — чемпионка мира по аэробике, достижение, как видите, весомое. Сын Мигель у него есть. Ринату хотелось еще одного сына иметь, и как по заказу его супруга — испанка Мария — родила ему Салима. Сейчас подшучиваю над своим другом: «Раньше тебя из компании домой не проводишь, а теперь, напротив, из дома не вытащишь». Очень заботливый семьянин.

Неудивительно, что прямо–таки отеческую заботу о голкипере, его здоровье проявлял в свое время внешне суровый, очень требовательный к футболистам Константин Иванович Бесков. К примеру, общеизвестно, что такие наши игроки, как Хидиятуллин, Гесс, Мирзоян, обладали очень сильными ударами. Так Бесков во время занятий в Тарасовке говорил этим ребятам: «Вы идите, Лешу Прудникова потренируйте, нечего Дасаеву руки выкручивать». А на виду у Рината оставались Ярцев, Сидоров, Черенков, люди, как говорится, с не очень мощными, зато техничными ударами.

Почему еще Дасаев так долго играл? Потому, что ощущалась поддержка на протяжении всей его карьеры. Тот же Бесков был просто влюблен в Дасаева, и Ринат отвечал тренеру взаимностью, безукоризненно выполнял указания, требования наставника. Среди любимчиков — Черенков с Гавриловым. Николай Петрович Старостин не скрывал своего теплого отношения к Шавло. Уважал Олега Романцева, и не зря. Хидя слыл всеобщим любимцем. Правда, он немножко выпадал из этой когорты, иногда резковат был…

Разумеется, вы помните, что тот же Дасаев работал со мной в национальной сборной образца 2003–2004 годов. И должен заметить, Ринат был не только тренером вратарей, он в данном смысле весьма разносторонний специалист. Ему поручались занятия и с полевыми игроками, он способен любые необходимые упражнения с ними делать. Легкий на подъем, безотказный в работе, считаю, просто незаменимый человек. Главное, на редкость трудолюбив.

Федор Черенков — хрупкий, тонкий, но сразу видно было — это игрок! Именно спартаковский. Почему его так сильно полюбили и ребята в команде, и наши болельщики? Он, как и Дасаев, вызывал чувство тепла. И вызывает, кстати, до сих пор. Немало ведь случаев, когда люди очень быстро голову задирали, сыграв прилично сезон–два. На таких, как говорят в народе, что ни плюнь, то шипит. Это совсем не про Федора. Любопытно, но Бесков разрешал только любимой девушке Черенкова встречать его, скажем, в аэропорту, провожать. Для других футболистов — строжайшее табу.

Федор, например, приезжает в спартаковский манеж на Оленьих прудах, заходит в комнату команды ветеранов и застенчиво так спрашивает: «А можно мне кофейку попить?» Порой думаешь про себя: он что, издевается, манерничает? Нет же, он на самом деле очень скромный парень. По сей день. Для Черенкова, думаю, краткосрочная поездка во Францию в начале 90‑х, по сути своей, зряшная. Он — исключительно домашний человек, совершенно не приспособленный по душевному устройству быть далеко от родины.