Сослан Варзиев - Атлетический тюнинг. Новый взгляд на культуру физического совершенства

Травма была настолько серьезна, что боль ощущалась при выполнении изолированных упражнениях даже для рук. При этом не имело никакого значения, был ли это бицепс или трицепс. Боль или явный дискомфорт ощущались с начальных движений первых повторений. И вот тогда–то ноги и стали для меня настоящим открытием. Именно в тот период мне в конечном итоге удалось добиться того, что за 10 минут тренировочной работы я умудрялся прокачивать мышцы бедра настолько, что потом целых девять дней ощущал конкретную мышечную боль, мешающую мне все это время спокойно спускаться даже по самым невысоким лестницам. Во время каждого такого спуска на каждой ступеньке мое лицо расплывалось в улыбке в сопровождении сказанного почти вслух «Ничего себе!».

Во время процесса тренировки, выполняя движение, я уже не замечал того, что мой стон, отражающий только удовлетворение, переходил часто в рычание или, как мне тогда рассказали, даже хрип со словами серьезного обращения к самому себе: «Ну, Сослан! Ну, не подведи!» В паузах между подходами, еле волоча свои ноги с лихвой налитые кровью (необходимо важное снабжение мышц в анаэробном режиме), я продолжал наслаждаться полученным чувством эйфории, приговаривал под нос самому себе: «Ух, ты, вот это да!»

Впоследствии оказалось, что эти слова восторга, которые, как мне тогда казалось, я шепотом говорил самому себе, в действительности звучали достаточно громко. Мало того, я в действительности даже не замечал присутствующих в зале клиентов, но, как потом выяснилось, мои громкие радости всегда были «кстати», так как добавляли задора и придавали нужный кураж общей тренировочной атмосфере в зале.

Ни одна часть тела за всю мою предыдущую практическую тренировочную карьеру не давала мне такого положительного эмоционального прилива. Если даже в «ножной» день тренировки я был не выспавшимся, то бодрость приходила ко мне сама собой от осознания того, что сегодня у меня будет долгожданная тренировка для ног. Это было какое–то наваждение. Раньше я, безусловно, получал мышечную радость от тренировки других мышц, но ощущение эйфории и куража в такой степени пришло ко мне впервые.

Степень доселе мне незнакомой проникновенности всеми фибрами моей души к проработке мышц ног не просто сформировала во мне психоэмоциональный принцип интеллигентного подхода к воспроизведению вообще любого упражнения, а научила меня все силовые движения не просто качественно интеллектуально ощущать и смаковать. В тот период я понял существенную разницу вкуса разнообразных «железных блюд», понимая: как в еде существуют любимые и нелюбимые блюда, так и в «железном меню» у каждого атлета или спортсмена существуют приоритеты не только в отдельных упражнениях, но и в отдельных мышечных группах. Поэтому о принципе «смакования» скажу, что я осуществлял такую манеру в каждом подходе к каждому движению в повторениях абсолютно всех упражнений, которые я сам для себя отобрал после предварительной апробации.

«Голь на выдумку хитра» — гласит народная мудрость.

Кулибин несколько столетий подряд ассоциируется у знающих и образованных людей с каким–то добрым, смекалистым изобретателем в образе самоучки Самоделкина, который все время что–то ваяет и творит обязательно ради конкретного практического применения во благо человека. Маэстро Кулибин (1735–1818), механик–самоучка, заведовавший механической мастерской Петербургской академии наук (1769–1801), в свое время усовершенствовал шлифовку стекол для оптических приборов. Разработал проект и построил модель одноарочного деревянного моста через реку Нева пролетом 298 м, создал зеркальный фонарь (прототип прожектора), семафорный телеграф, водоход, машину для добычи соли и другие механизмы.

Так вот я хочу подчеркнуть, что нередко условия часто порождают то, что впоследствии становится визитной карточкой, приоритетным направлением деятельности или даже смыслом жизни. Я коснусь, безусловно, прикладных изобретений. Странно, но ко мне вроде бы талантливые идеи нередко приходили в некомфортных, а то и в экстремальных физических и психологических условиях. Однажды случилось так, что ситуация вынудила меня закрыть клуб на реконструкцию. Сама собой разумеющаяся мысль о том, куда мне на этот период пойти тренироваться, встала мгновенно. Но куда пойти? В какой клуб можно было пойти мне, человеку в этой индустрии не последнему, ветерану и патриарху постсоветского и современного российского периодов физкультурного движения и крестному отцу многих упражнений и персональных систем. Я ответил: «Никуда». Даже самому себе мне было трудно обосновать такой категоричный ответ.

Время шло неумолимо, а решение так и не приходило. На этот счет не предвиделось хоть какой–то оформленной мысли. Но однажды утром, находясь по–прежнему в ситуации домашней «ссылки», меня буквально осенило — в одну секунду! Я вспомнил про стулья — обыкновенные деревянные стулья. Необычность этих предметов заключалась в том, что они, учитывая свое предназначение, были более крепкими и устойчивыми. Приятная особенность состояла в том, что к ним был приварен металлический каркас, который делал их, к моей радости, увесистыми. Стулья были общественным предметом не только по своему функциональному назначению, но и потому, что были подарком общества — пивоваренной компании «БАЛТИКА».

Безмерная благодарность Жанне Боллоевой, чей двоюродный брат Таймураз Боллоев, великий санкт–петербургский технолог и маэстро пивоваренного искусства, основал могущественный в период 1990‑х годов пивоваренный бренд. Именно она, являясь клиентом клуба, возглавляя в то время в своей компании отдел по рекламе и маркетингу, предоставила нам в рамках рекламной акции безалкогольной продукции фирменный деревянный комплект из стола и стульев. Мне нужно было только три стула, которые мне и привезли домой.

Так вот эти фирменные стулья сыграли важную роль в рождении моего нового очередного изобретения. Имея тяжелый металлический каркас и идеальную устойчивость, эти стулья предоставили мне возможность достаточно качественно прокачивать мышцы, не посещая модерновых клубов. С помощью всего лишь двух стульев я умудрялся прорабатывать грудные мышцы, отжимаясь на их спинках как на брусьях. Плечи я прорабатывал, выполняя попеременные жимы при помощи двух стульев, при этом сидя на третьем. Эти «жимы» я совмещал со стоячими «шрагами» попеременного стиля выполнения, позволяющего усложнить упражнение, тем самым усилив нагрузку на мышцы.

Мне удалось успешно подстроить конфигурацию подаренных стульев под движения так, чтобы локализировать нагрузку и на бицепсы, и на трицепсы и т. д. В общем, сложившаяся ситуация и однозначное наличие особых стульев позволили мне сотворить то, что может быть в других — комфортных — условиях мне бы в голову не пришло, — создать две принципиально новые модификации гантелей с характерными смещениями центра тяжести, обеспечивающего на более продолжительном участке любой амплитуды незаниженный нагружающий момент.