Никита Симонян - Футбол – только ли игра?

…На чемпионате в Мексике журналисты меня спрашивали, почему столь неохотно идет на общение старший тренер советской сборной Лобановский? Многие жаждали услышать его мнение по разным поводам, а он нередко уклонялся от встреч: «Не о чем говорить…» И в пресс-конференциях обычно участвовали Сергей Михайлович Мосягин, Юрий Андреевич Морозов и я. Не могу сказать, что Валерий Васильевич замкнут по натуре. Но заметил, что многие творческие люди не хотят заранее обсуждать то, что еще не состоялось, высказывать предположения. Чувствую, что и Лобановскому важнее лишний раз «прокрутить» все в себе. Можно ли его за это осуждать? На интервью после игр идет охотнее.

Многие из тех, кто хоть немного знает Лобановского и меня, задают свой вопрос: «Как вы работаете вместе? Как уживаетесь? Вы же совершенно разные люди!» Но Константин Иванович Бесков и Николай Петрович Старостин – тоже не близнецы, а много лет успешно сотрудничают и, наверное, хорошо дополняют друг друга. На чемпионате мира в Испании работали вместе в одной команде Лобановский, Бесков, Ахалкаци – и в них обнаружишь не много сходства.

А у наших взаимоотношений с Валерием Васильевичем своя история.

В 1978 году, когда я тренировал сборную страны, возникла идея, чтобы Валерий Лобановский пришел в команду в качестве моего помощника. Это было неожиданным для меня, и, подумав, я ответил руководству: «Как вы мыслите себе наше сотрудничество, если у нас совершенно разные взгляды, разные концепции подготовки команды и игры? Мы, наверное, будем постоянно конфликтовать. Из этого ничего путного не выйдет». Про себя отметил и несовместимость характеров. Лобановский виделся мне тогда излишне сухим, жестким.

Валерий Васильевич, присутствовавший при разговоре, молчал, но в какой-то момент кивнул головой: «Пожалуй, Никита Павлович, вы и правы».

Через год мы случайно встретились в поезде – ехали из Киева в Москву. До полуночи проговорили. Лобановский прекрасный собеседник – знает литературу, интересуется искусством, архитектурой. Естественно, не ушли мы и от футбольных тем. И вдруг он сказал: «Все-таки мы с вами могли бы сотрудничать, могли бы вместе работать. И неплохо». Я уже не повторил категорического «нет». И в 1983 году, став старшим тренером сборной, Валерий Васильевич пригласил меня начальником команды.

Наблюдать человека на расстоянии, слушать разговоры о нем – это одно, а увидеть его непосредственно в деле – уже другое. Мне нравится четкость Лобановского, порядок на тренировках, последовательность, с которой он проводит в жизнь свою программу. Можно соглашаться с ней, не соглашаться (я, например, в какие-то моменты спорю с Валерием Васильевичем), но, несомненно, его система в целом приносит результаты.

Поработали мы недолго. Вскоре нас вместе уволили. В решении коллегии было записано: «Считать нецелесообразным дальнейшее использование т. Лобановского и т. Симоняна в работе со сборными командами…»

Как-то вспомнили давний разговор в поезде, и Валерий Васильевич сказал, ему важно было тогда, что я не отверг возможности совместной работы. А мне было важно то достоинство, с каким он встретил свое разжалование. Вместе написали заявления. Я просил одновременно освободить меня и от работы в Управлении футбола. Мы могли открыто и честно смотреть в глаза друг другу. Работали с полной отдачей, и нам не в чем друг друга упрекнуть. Но в футболе часто всем распоряжается судьба.

События перед этим разворачивались так. Предстояла ответственная игра с Португалией. Сборная Польши, можно сказать, без всякого сопротивления сложила оружие перед португальцами у себя на поле, поэтому наша встреча с ними решала, кто выйдет в финал чемпионата Европы.

Неожиданно Валерий Васильевич заболел. Болезнь почему-то вызвала разные толки. Родилось даже подозрение, не манкирует ли старший тренер, не хочет ли избежать ответственности?

Меня командировали в Киев – удостовериться, действительно ли так серьезно состояние его здоровья. Малоприятная миссия, но я поехал, не сомневаясь, если Лобановский лег в больницу, другого выхода не было.

Дал знать о себе камень в почках, начались дичайшие боли. Врачи объяснили мне, помочь может только операция, а Лобановский от нее отказывается, так как должен ехать в Португалию. Поэтому ему назначили препараты, которые могут снимать боль часов на двенадцать.

В Москву мы возвратились вместе. Команда продолжила подготовку, как всегда – по сложной тренировочной программе. От своих требований Лобановский не отступал, и игроки были в хорошем состоянии, несмотря на то, что на дворе стоял ноябрь, когда у футболистов накапливается усталость после сезона. Помню, приехал в Новогорск, на базу, Лев Иванович Яшин, посмотрел тренировку и был очень удивлен – игроки летали на поле. «Слушай, – сказал мне, – у них такое боевое настроение, что лучшего просто желать нельзя».

В Португалии мы попали под проливные дожди, на тяжелое поле, раскисший грунт, но продолжали работать, как в Новогорске. И тем не менее уступили португальской сборной. Не могу сказать, что играли хорошо, хуже, чем рассчитывали. Но исход встречи решил несправедливо назначенный одиннадцатиметровый.

К сожалению, борьба идет не только на футбольном поле. У нас не было достаточного преимущества в поединке, но проиграли мы и в кабинетах, в штаб-квартире УЕФА при назначении судей. В этой организации, как и в ФИФА, есть наши представители, они должны знать и чувствовать расстановку сил, знать арбитров.

Судил встречу француз Конрад. В последний раз он выходил на поле, можно уже было не думать о репутации. И без сомнения, португальская сторона постаралась его заинтересовать. Ведь выход в финал Европейского чемпионата давал не менее 400 тысяч долларов в кассу национальной федерации. (С той поры сумма возросла до двух миллионов.) Французская сторона – финальный турнир чемпионата должен был проводиться во Франции – тоже была заинтересована, чтобы победу одержала португальская сборная. Это обеспечивало большой приток туристов из Португалии. И действительно, их было двадцать тысяч. Из нашей страны прибыло бы не больше ста.

Когда судья вопреки правилам (нарушение произошло в метре от штрафной площадки) назначил одиннадцатиметровый, один знакомый французский специалист сказал мне: «Удивляюсь, как ваши могли пойти на то, чтобы игру судил мой соотечественник? Несложно было все рассчитать».

Спорт не свободен от политики, нередко приходится предупреждать игроков: отношение судей будет предвзятым. Идет борьба двух систем, и не раз мы убеждались, что она отражается и на борьбе спортивной – необъективное судейство, заниженные оценки, которые порой выставляют спортсменам СССР и социалистических государств.