Наталья Степанова - 9000 заговоров сибирской целительницы. Самое полное собрание

Ангелы, архангелы спуститесь,

Господу Богу от меня, рабы Евдокии, поклонитесь.

Господь Бог из под пяты своей землю брал,

На четыре стороны света ее бросал,

Свое Божье слово ученикам отдавал,

Идите на все четыре стороны света – ступайте,

Кто просит ради имени моего – помогайте,

От Бога святые чудотворцы,

Преподобные отцы и мученики,

Есть темные духи, они рыщут, летают,

Раньше времени души забирают.

Вы их найдите, вы им запретите,

В нечуй-ветер войдите,

Тело и душу младенца Матвея укрепите,

Пусть он до глубокой старости живет

И раньше Божьего века не умрет.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Ныне и присно и во веки веков.

Аминь.

Анна топталась по траве, покалывая ноги об камушки и сучья, а бабушка читала и читала эту молитву. Наконец она взяла из-под ноги слепой женщины траву, на которой была Анина кровь, и мы молча поехали к дому.

Дома она подсушила траву в духовке, специально растопив для этого печь. Уже утром Марья, взяв траву, поехала к своему ребенку. Ей было велено купать дитя вместе с этой травой. А через много лет к нам приехала в гости женщина с парнишкой. Это были Марья и ее сын Матвей.

Иногда к бабушке обращались с просьбой найти или наказать вора. Были также случаи, когда ей приходилось помогать в поисках пропавшего человека. Подобных случаев я припоминаю очень и очень много, а вот один из них.

В сентябре 1961 года к нам приехали родители пропавшего ребенка. Посмотрев фотографию, бабушка сказала: «Этого человека больше среди живых нет, убил его высокий рыжий человек с зелеными глазами. У него на левой руке кривой мизинец, а во рту у него нет переднего зуба, и за этим зверем еще три детские смерти». Услышав это, родители пропавшего ребенка воскликнули в один голос: «Это же наш сосед – Казимир! Это вы его внешность описали, ведь именно так он выглядит!»

Через месяц к нам пришло письмо от родителей пропавшего пятилетнего мальчика. Они сообщили, что Казимира арестовали, и он сам показал, где спрятан труп их ребенка. Кроме того, злодей сознался, что он также удушил еще трех мальчиков.

Я проснулась, в комнате было еще темно, потрескивали дрова, и я слышала тихую бабушкину речь. Она низко склонилась к поддувалу и монотонно говорила такие заговорные слова:

Печь, моя мать, велю тебе мои слова взять,

Через трубу свою на ветер их выгонять.

Пусть бы они спешно по ветру буйному шли,

Раба Божьего Федота нашли,

Да к рабе Божьей Настасье привели.

Матушка печь, ты можешь любое яство испечь.

Испеки-ка ты раба Божьего Федота,

Чтобы сердце его стонало и ныло,

К рабе Божьей Настасье не остыло.

Хоть бы ты его доняла

И от рабы Марьи к рабе Настасье прогнала.

Ходил бы он возле жены своей жеребцом,

А к Марье бы от жены шел мерином.

Будьте же вы, все слова мои, крепки, лепки,

Заговористы и убористы.

Печь, моя мать, не дай моего слова поломать.

Ключ, замок, язык.

Аминь. Аминь.

Аминь.

Я услышала тихие всхлипывания и сразу же догадалась, что это плачет пришедшая к бабушке соседка. Муж у нее загулял, и она приходит к нам по зорям уже третий день кряду.

– Не реви, – велела бабушка, – все наладится, обида забудется, а сердце твое с его сердцем слюбится, ступай, мне еще нужно утренние молитовки почитать.

Скрипнула дверь – это Настасья пошла домой. Я тут же свернулась клубком, пытаясь продлить свой сон, но бабушка, приметив, что я проснулась, как всегда негромко, но твердо сказала: «Вставай, душа моя, давай Богу за людей помолимся, а потом я тебя вкусненьким чаем с вареньицем угощу, вставай, касатушка, сон мил, но молитва нужней».

Прочитав утренние молитвы, мы стали пить чай, варенье и вправду было вкусным. Еще не был выпит чай, как в дверь снова постучали. Я привыкла, что с самого утра к нам приходили люди. Бабушка и вовсе принимала это как должное и я никогда, ни разу не слышала, чтобы она раздражалась тем, что ее тревожили в любое время суток.

С раннего детства я наблюдала за тем, как моя бабушка снимает с людей сглаз и порчи, которые бывают разные в зависимости от названия и быстроты действия – они могут быть временными, постоянными, для потехи, растущими, смертными и т. д.

Но у всех видов порчи есть одно общее и странное свойство – они всегда переходят по крови на других кровных членов семьи и, конечно же, в первую очередь на детей. Обучая меня, бабушка сравнивала порчу с деревом, у которого все едино, и говорила: «Семья – это древо, корни – дед и бабка, ствол – мать и отец, ветви – дети, а листья – это внуки. Самое слабое в дереве – это ветви и листья. Именно их крушит и ломает ветер. Так и в семье: испорчен дед или бабка, а страдают дети и внуки». Грамотный мастер, если берется снимать порчу, то отчитывает от нее сразу всех кровных членов семьи, иначе все равно рано или поздно она доберется через кровную связь и до остальных родных. Если в ссоре была сделана порча на женщину, то нужно обязательно отчитывать и ее детей, иначе она и на них сойдет. Я спросила бабушку, какая порча считается самой сильной, и она ответила, что про порчу нельзя сказать, что эта безобидная, а эта страшная. На то и порча, что портит она и человека, и всю его жизнь.

Портят не только людей, но и дома, в которых после этого невозможно жить. Люди в таких порченых домах сильно болеют, без конца ссорятся и зачастую кончают жизнь самоубийством.

Помню, как бабушка мне рассказала о том, что один мастер, Семен Петров, решил наказать говоруна (сплетника). Он взял икону «Неопалимая Купина» и прочитал над ней семь раз молитву задом наперед. Так у этих людей, на чей дом он читал, каждые семь лет случались пожары. Только они отстроятся – и снова пожар, и все сгорает дотла. Хозяин дома в отчаянии наложил на себя руки – еле успели спасти. После того случая его жена приехала к бабушке за защитой от немилосердного колдуна. Бабушка позвала к себе Семена и на правах старшей запретила ему добивать отчаявшихся людей, тем более что и срок-то прошел уже со дня ссоры немалый. Семен покорился бабушкиному слову и снял свое заклятье, с тех пор больше у тех людей никогда не было пожара.

Порча также может быть растущей. Уже будучи мастером, я и сама почувствовала по своей работе, что эта порча, пожалуй, самая адская. Дело в том, что как бы эту порчу мастер ни снимал, проходит определенный срок, глядишь, а на человеке снова подросла порча. Я хорошо запомнила, как о ней мне толковала моя бабушка. Она говорила: «Видишь, душа моя, в поле травы полным-полно? И ведь сколько ее ни рви, ни поли, она все равно вылезет снова. Так и порча растущая. Один только раз ее сделать, и она сама уже будет расти и разрастаться».