Наталья Степанова - Для пожилых людей. Заговоры, обереги, советы

«Случилось это в 1939 году. Я и моя сестра-близнец поехали вместе со студентами в колхоз на осенние работы. Распределили нас на постой по избам, девушек с девушками, а парней с парнями. Я оказался в квартирантах у одной старушки, точно не помню, но, кажется, звали ее Пелагея. Бабка оказалась немногословной и не очень-то дружелюбной, да и кому понравится, если в его дом подселят незнакомых людей. Невольно чувствуя перед суровой хозяйкой вину, я после работы в поле старался ей чем-нибудь помочь: рубил дрова, таскал воду и даже подлатал крышу. Так прожили мы в ее доме полмесяца, и за это время хозяйка к нам попривыкла и подобрела. На постое у нее нас было четверо, и она каждый день нас кормила. По своему характеру я всегда был общительным и веселым и много рассказывал хозяйке о своей жизни. По вечерам к нам забегала моя сестра, и наша хозяйка ее тоже угощала: картошкой, свежеиспеченным хлебом, молоком и огурцами. Таня, моя сестра, иногда убиралась в нашей хате, и я чувствовал нежное отношение к нам хозяйки. Однажды сестра прибежала ко мне в слезах. Она рассказала, что соседка по комнате обвинила ее в воровстве, сказав, что Таня украла у нее кошелек. Я утешал сестру, зная, что она не способна на воровство, но факт оставался фактом, и если бы жалоба потерявшей деньги дошла до директора института, то могла быть серьезная неприятность, в любом случае от славы воровки отмыться было бы нелегко, и, понимая это, я очень переживал. Неожиданно вмешалась в наш разговор хозяйка. Она велела нам плотно закрыть ставни, сесть на лавку у стола и молчать. Старуха достала из чулана старое потемневшее зеркало и поставила его на столе. После этого она зажгла три огарыша свечи, и, когда огонь загорелся, она стала водить по зеркалу руками и читать какую-то складную молитву. Из услышанного я почему-то хорошо запомнил слова:

Дальше я не помню слов этой молитвы, а вот первые строчки я запомнил на всю жизнь.

Она читала и снова повторяла молитву, а мы сидели тихо и как завороженные не спускали глаз со старого зеркального стекла. И вдруг зеркало стало светлеть и исходить каким-то свечением, и в нем начало проявляться изображение людей. Было видно, как кто-то открыл чемодан и стал перебирать в нем вещи. В какой-то момент девушка обернулась, и мы узнали нашу сокурсницу Майю, она сунула кошелек себе под подол, в чулок, а затем поспешно удалилась за дверь.

Если бы я лично не видел происходящего, то никогда бы в это не поверил. Глянув на наши лица, бабка сказала: „Аминь“ и погасила свечи. Экран зеркала потемнел, и сразу пропала уверенность в том, видели ли мы это на самом деле.

Не сговариваясь, мы соскочили со скамьи и бросились к дому, где жила моя сестра и другие девушки. Забежав в дом, мы подступили к Майе и с возмущением заявили, что есть свидетель, который видел, как она украла деньги. Побледневшая девушка закрыла лицо руками и разрыдалась. Через пять минут украденные деньги были на столе. Еще когда мы бежали от дома, в котором я квартировал, к дому, где жила воровка, мы договорились никогда и никому не говорить о том, что нам показала в зеркале моя хозяйка. Во-первых, нам все равно бы никто не поверил. Во-вторых, если бы мы признали факт существования потусторонних сил, значит, мы тем самым признали бы, что есть Бог, а для комсомольцев того времени это означало бы конец учебы в институте и испорченную репутацию. До сих пор я помню полутемную комнату, горящие свечки и лицо нашей хозяйки, читающей складную, непонятную молитву».