Наталья Степанова - Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 36

Уважаемая Наталья Ивановна, напишите мое письмо в своей книге, пусть люди знают, что может с ними случиться, если они пустят в свой дом хитрого, безжалостного врага. Последний раз, когда мы виделись со снохой, она сказала: „Видишь, как я говорила, так и случилось. Вы все будете в земле, а я – в трехэтажном коттедже, с машинами и с деньгами. Скоро и твое время настанет, дыши, пока есть возможность!"

Существует способ уничтожения человека с помощью земли, взятой с могилы кровных людей. Чтобы остановить эту порчу, нужно в первый день убывающей луны выйти на улицу под открытое небо и, глядя на него, трижды произнести:

Как это небо никто не может сгубить

И как этот месяц никто не может убить,

Так и меня (имя)

Враги мои не убьют,

Тело белое мое

В землю не укладут.

Матушка Богородица,

Божья помощница,

Ты с двенадцатью апостолами

Двенадцать престолов

Устанавливала, укрепляла,

Веру православную,

Веру в Господа защищала.

Укрепи и меня (имя) и спаси,

От врагов-супостатов

Ризой черною заслони.

Тем словам моим святые ключи,

И делам моим святые замки.

На ныне, на века,

На все времена.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Ныне, присно, во веки веков.

Аминь.

Во время чтения молитв больной должен сидеть лицом на восток.

Дотрагиваются до закрытых глаз ложкой, выпуклой стороной, и говорят:

Порча, порча, не быть тебе на этом челе,

А жить и быть тебе на чужой стороне.

Здесь тебя не празднуют, не величают

Хлебом-солью на скатерти не встречают.

Сойди, порча, с буйной головушки,

С ясных глаз, нет тебе места здесь,

Нет места тебе среди нас.

Не я эти слова говорю, не я выкликаю,

Я Божьим именем

Двенадцать апостолов вызываю.

Придите и помогите, апостолы

Петр, Андрей, Матфей, Иаков, Иоанн,

Фома и Фаддей, Симон, Нафанаил,

Иосиф, Иуда и Филипп,

И пусть каждый из вас за мною

Слова мои повторит:

– Глазоньки ясные, открывайтесь,

Силой и зоркостью наполняйтесь.

А ты, поганая порча, пойди прочь.

Сам Господь мне в этом хочет помочь.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Ныне, присно, во веки веков.

Аминь.

Ложку закопайте в землю под осиной.

Я (имя) с силой неведомой знаюсь,

От товарок своих

В ведовской покров обряжаюсь.

В белый болотный туман облачусь,

В ведьмин кокон сверху донизу обверчусь.

Кто всхочет глаголем меня унять,

Мою лютую силу забрать,

Кружека на того напущу,

В пелену бессильную опущу.

Станет враг мой слабее меня,

Не меня он погубит, себя.

Лихота, с глубины поднимись

И к врагу моему прилепись.

Мое слово первое и второе,

А товарки моей никакое.

Ключ. Замок. Язык.

Аминь. Аминь.

Аминь.

Читая эту историю, невозможно остаться равнодушным, так и хочется при этом сказать: «Чудны дела Твои, Господи!» Рассказала мне обо всем, что произошло, моя читательница, наша бывшая соотечественница. Я не смогла удержаться от желания передать и вам этот поразительный рассказ.

«Я была беременной, когда парень, за которого я собиралась замуж, умер, и оказалась я не невеста, не жена, а соломенная вдова. Скорее всего, из-за того, что я много плакала и переживала, моя дочь родилась с симптомами ДЦП. Она бесконечно болела, очень плохо ходила и практически ничего не ела, поэтому совсем не росла. В возрасте пяти лет она имела рост двухлетнего ребенка. Несмотря на то, что доченька моя доставляла мне много забот и страданий, я очень сильно ее любила и боялась ее потерять. Врачи фактически ее не лечили, я просто получала по ее инвалидности копейки, и если бы не моя мама, то нам бы с дочерью не прожить. Естественно, устроиться на работу с таким больным ребенком невозможно, я не могла ни на кого ее оставить.

Когда Маше исполнилось шесть лет, моя мама взяла подработку на местном кладбище. Она убирала мусор с могил, мыла памятники и, если ей говорили, косила траву. Чтобы как-то помочь ей, я иногда тоже ходила на кладбище, а Машу брала с собой на коляске. Обычно она в ней сидела, уставившись в одну точку, или, шатаясь, ходила вокруг коляски.

Однажды я убирала старые могилы. Маме было поручено все с них убрать, так как эти могилы администрацией было решено снести и использовать их под повторное захоронение. Мест на кладбище не хватало, а заброшенным могилам было по семьдесят лет. Разбирая одну такую могилу, я увидела в провале земли старый, заплесневелый ящик, наподобие сундучка. Вынула его и отряхнула от налипшей на него земли. Не скрою, в тот момент мое сердце екнуло от наивной надежды увидеть в этом ящичке какое-нибудь добро. Прячут же иногда люди ценности или деньги, а мне бы это очень бы пригодилось, жили мы с мамой и доченькой небогато.

К моему разочарованию, я не увидела в нем ни золота, ни серебра. В ящике была какая-то старая деревянная кукла, которую нельзя было даже назвать хоть капельку привлекательной. Тело ее и голова были вырезаны вручную, из цельного куска дерева, и, глянув на нее, я подумала: „Надо же, какой-то Буратино, но только не такой, как в детском кино, а в некоторой степени даже жутковатый". Кукла и вправду выглядела ужасно. Она была абсолютно черной, видимо, из-за старого дерева, и я решила, что в этой могиле семьдесят лет назад была похоронена девочка. Возможно, эту игрушку положили ей в могилу, так как покойная ее очень любила. Подумав так, я уже собралась выкинуть эту находку в общую кучу мусора, которую чуть позже должны были вывезти рабочие мужики.

В этот самый момент случилось совершенно невероятное. Моя дочь Маша, которая никогда ничего не брала в руки и не признавала игрушек, протянула руки к найденной деревяшке и стала лепетать: „Най! Най!" – это на ее языке означало: „Дай! Дай!" А ведь Машенька моя до тех пор не говорила! Я попыталась не дать игрушку, ведь она из могилы, но по кладбищу тут же пронеслись дочкины вопли. Она кричала так пронзительно и отчаянно, что я была вынуждена отдать ей деревянную куклу, предварительно ополоснув ее водой из бутылки. Как только эта кукла попала к ней в руки, она прижала ее к груди и засмеялась. Это тоже было настолько необычно, что у меня похолодело в груди.