Наталья Степанова - Книга матери 2. Заговоры, приметы, поверья, обереги

Корова черная, корова белая,

Корова бурая и рябая,

Мать-кормилица дорогая.

Дал тебе Господь белое молоко,

А не красное вино.

Как тебе вино с вымени не давать,

Так рабу (имя) с этого часа вино не попивать. Аминь.

Наговаривают на стакан молока. Половину должен выпить ребенок, а оставшееся отдают кошке. Читают так:

По старинному поверью, второе января называется «день обпивок», но не потому, что кто-то обпивался вином. В старину в этот день каждая мать старалась допить за своим ребенком питье (молоко, квас или просто воду) и при этом шепотом говорила:

Заговор нужно читать над спящим ребенком. Делают это по четным дням, кроме субботы и воскресенья, а также святых праздников.

Сидя на лавочке после службы в монастыре, Нина Павловна плакала и рассказывала мне о своей беде: «Воспитывала я сына одна. Замуж меня звали, да я не пошла, боялась, как бы мой Виталик не обиделся, да и его чтоб никто не обидел. Все в него вложила: и душу, и здоровье, да и деньги все тратила только на него, что зарабатывала на двух работах. Лишь бы он был сыт, одет и получил образование. И такой получился хороший человек, все его любят и уважают. Он у меня песни пишет, их даже по радио можно услышать. Целую тетрадь стихов мне посвятил, я их читала и плакала. Думала, не бывает счастливее матери, чем я.

Но моя беда пришла в дом в виде молодой голубоглазой девушки. Таких красивых мало, наверное, на земле. Ну, думаю, и тут мне повезло. Только все иначе обернулось. Сноха моя так все повернула, что я постепенно пустым местом в своем доме стала. Готовлю не так, убираю кое-как, не так прошла, не туда зашла. Не спросив меня, все из дома выкинули, а взамен купили то, что хотела сноха. Как увидела я, что память о моих родителях на помойке стоит, заплакала. Ведь сын мой знал, как мне дорого то, что осталось от милых моих родителей. Их нет, и то, что от них осталось, выкинули. Как будто не было и нет тех людей. Поплакала я, но не стала выговаривать детям за неуважение ко мне и к моим родителям. Уж коль жизнь свою отдала сыну, так что ж теперь об остальном говорить…

Но на этом моя беда не закончилась. Сноха сказала, что не желает жить со мной в одной квартире, но и менять мою квартиру на маленькую ей жалко, да и место, где стоит дом, престижное – мы живем в самом центре Москвы. Сын снова пошел у нее на поводу и сказал: „Может, мы тебе комнату снимем? Не могу же я, мама, из-за тебя развестись с женой?“ И вот тут я не сдержалась, о чем, конечно, теперь жалею. Обидно мне стало, и даже не потому, что под старость лет должна уходить из собственной квартиры, к чужим людям на подселение в квартиранты, а потому, что стала не нужна сыну и что он предал меня. Забыл, как я с самого его рождения заботилась о нем, как далеко не каждая мать. Утром встанет, а на столе свежеиспеченные пирожки, блины, и каждое утро все время разное и повкуснее. А для этого нужно рано встать, успеть приготовить и бежать на работу. Себе во всем отказывала, жизнь прожила, а никогда нигде не была, кроме своего города. Себе я покупала вещи только в комиссионке, и то только тогда, когда уже была в этом крайняя нужда. Никогда я не баловала себя кремом для лица, купишь, бывало, вазелин за пять копеек для рук, огрубевших от мытья полов на подработках. Мои волосы не знали шампуня – для меня годилось хозяйственное мыло.

Все прошло и все забыто. Помню, ему было двенадцать лет, а я мыла в подъезде пол, поскользнулась и полетела с ведрами с лестницы вниз. Дома прикладывала компресс к опухшей ноге, а он подошел и сказал: „Мама, я когда вырасту и буду работать, куплю тебе новое платье и пальто, а то у тебя оно некрасивое“. И это он тоже, видно, позабыл.

Когда сын понял, что я не желаю идти в квартиранты, а его жена настаивала именно на этом, он при скандале сказал: „Скорее бы ты умерла!“ Мне стало плохо с сердцем, но он не вызвал врача, не подал валокордин, а лишь, хлопнув дверью, ушел в свою комнату. Когда боль отпустила, я сложила вещи и уехала в монастырь. Здесь я живу двенадцать лет. Мой сынок ни разу ко мне не пришел, хотя через знакомых знает, где я нахожусь. Наверное, опасается, что я попрошусь домой».

Чтобы умягчить жестокосердного человека, нужно купить икону «Умягчение злых сердец», или «Семистрельную», и зажечь перед ней свечу. Трижды перекреститесь и скажите:

Матерь Божья Семистрельная,

Умягчи злое сердце раба Божьего (имя).

А затем читайте молитву на умиротворение враждующих. Вот ее слова:

Владыко Человеколюбче, Царю веков и Подателя благих, разрушивший вражды средостения и мир подавший роду человеческому, даруй и ныне мир рабом Твоим, вкорени в них страх Твой и друг к другу любовь утверди: угаси всяку распрю, отъими вся разгласия и соблазны. Яко Ты еси мир наш и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.