Инга Каллагова - Образ и стиль. Влияние психотипов на эволюцию моды

6. I в. Мраморная статуя мужчины в тоге.

Музей искусств Метрополитен, Нью-Йорк, США

7. 251–253 гг. Бронзовая статуя императора Требониана Галла. Фрагмент

Размах римской экспансии также свидетельствует о специфике национального характера. Эта масштабность видна и в искусстве. В архитектуре появилось запланированное строительство: системы каменных дорог, каналов и акведуков соединяли между собою даже завоеванные государства. В градостроительстве применение бетона позволило быстро и дешево сооружать большие комплексы, в которых по вечерам собиралось городское население (Форум, Термы, Колизей и т. д.). Гигантомания строительного искусства и принцип общественного сосуществования превращали человека в мелкий элемент социума, в котором отдельная личность – лишь инструмент для службы коллективным интересам. Римлянин увереннее и уютнее чувствовал себя в четко спланированном большом коллективе, соблюдающем порядок и традиции поколений. Об уважении к подвигам предков свидетельствует популярность искусства назидательных памятников, дословно иллюстрирующих произошедшее событие: триумфальные колонны, арки, трибуны.

Искусство римлян отличало тяготение к реалистичности изображений. Об этом говорит, в частности, методика изготовления скульптур с посмертных масок полководцев: стремление к правдоподобию здесь окончательно победило творчество. Правдивость ценилась и в театральном искусстве, где героев спектаклей убивали по-настоящему. Отсутствие креативного начала у римлян компенсировалось страстью к обилию и богатству изображений. В римской трагедии не могли ставиться во всей остроте политические, религиозно-философские и моральные проблемы, которые затрагивала греческая трагедия. Переработка шла по линии насыщения событиями, усложненности и запутанности действия, усиления внешней патетики и чисто зрелищной стороны трагедии. Это характеризует и эклектичную архитектуру, созданную с использованием элементов и деталей, свезенных из различных уголков земли.

Все вышесказанное относится и к искусству римского костюма. Обилие многоярусных драпировок придавало медлительность и величавость пластике. Облик человека внушал уважение окружающим и отражал самоуверенность владельца (рис. 6). При том что римский костюм унаследовал греческую одежду, он совершенно видоизменился за счет сложности и разнообразия массивных драпированных тканей верхней «тоги». При этом обилие тканей скрывало пластику, превращая человека в малоподвижную скульптуру. Нижняя «стола» часто отделывалась по низу плотным бордюром или плиссировкой, от чего ее складки приобретали тяжеловесность. Наиболее ценился пурпурный цвет, а излюбленной отделкой римлян стала золотая бахрома. Позже костюмы делали из сплошь затканных золотом тканей. Таким образом, весь костюм приобретал на редкость помпезный вид. Орнамент отделок и ювелирных изделий не был символическим (как у египтян) или декоративным (как у греков). Обилие и богатство украшений, скорее, служили знаком достатка человека, одевшего их.

В римском костюме чувствуется авторитарность проявлений уверенного в себе психотипа личности. Даже обувь римлян как бы сделана для человека, призванного попирать землю (рис. 7). В частности, найдены сандалии с подошвами, состоящими из скрепленных между собою камушков.

Укладка волос гречанок сменилась в поздней империи римлян высокой прической на веерообразном каркасе с использованием высветленных волос. Как римскую архитектуру отличает эклектика обильного декора из других стран, так и римский костюм характеризуется часто неоправданным обилием взаимоисключающих привозных тканей, украшений, благовоний, излишней усложненностью причесок и декора.

Все это свидетельствует о том, что римский характер близок авторитарному психотипу людей с его прямолинейностью, обстоятельностью, решительностью, волей, дисциплиной и властностью – чертами, культивированными тяжелыми условиями борьбы за выживание и суровым воспитанием, отличающими древнеримский быт.

Падение Рима повлекло за собой возвышение Византии как столицы христианского мира. Империя Ромеев – так назывались византийцы, считая себя продолжателями дела римлян. Жизнь византийского двора протекала в бесконечных пышных религиозных торжествах со сложнейшим церемониалом, в состязаниях, охотах и шумных пирах, отмеченных баснословной роскошью.

Эта же зрелищность присуща и искусству архитектуры и декора храмов. Современники свидетельствуют, что блеск и великолепие церквей в часы ночных служб были настолько яркими, что город был освещен, как будто при солнечном свете. Несмотря на аскетизм христианской религии, узаконенной государством, Византийская империя никогда не отличалась строгостью нравов, а византийских политиков везде характеризовали как исключительных мастеров придворной интриги.

Та же многоликость и противоречивость отличает и византийский костюм.

Аскетизм христианства в византийском костюме сочетался с неописуемой красотой и роскошью. Византийцы отказались от сложно-сплетенных римских драпировок и обратились к прямоугольным и трапециевидным массивным формам одежды, придавая монументальному образу бесплотность. При этом совершенно потрясало богатство фактур тканей и их отделок. Более того, цвет костюма, расположение орнамента в нем, мотивы орнамента, аксессуары – все несло смысловое значение. Пышные оплечья и головные уборы с париками, расшитые золотом и жемчугом замшевые и сафьяновые сапоги завершали это буйство роскоши.

Другой важной чертой византийского костюма было сочетание контрастов в дизайне костюма (рис. 8). Это просматривается в сочетаниях контрастных оттенков тканей (черного и белого, зеленого и красного). Об этом свидетельствуют сочетания тончайших натуральных шелков и тканей с металлическими нитями и отделкой тяжелыми драгоценными камнями. Это видно также и в талантливой компиляции элементов костюмов соседних народов: у азиатов были заимствованы штаны, у скифов – сапоги, из египетского костюма были переняты великолепные оплечья, в древнеримском византийцев привлек крой пенулы (обуженной перелины с капюшоном). Таким образом, византийский костюм смешал воедино находки прежних времен и народов и на их базе создал совершенно новую форму костюма, который в X веке распространился по всей Европе.