Яков Быль - Песни и стихи для них

Чёрное чернее воронья,
Боль нависла голову склоня.
Годы – раненая птица стой,
Время непутёвое постой…

Здравствуй воля – роща, васильки,
Мне бы взять отмыться от тоски.
Поле русское и Воля – Мать,
Что же отыскались вы опять…

Позабыты, как бы не мои,
Годы просто, что ушли «забыл».
Клетка зоны и блатной жаргон,
Что же сделаешь, то всё со мной.

А теперь по новой всё!
Что же делать, что смогу ещё?
Как осмыслил, так и поступлю,
Эх устал я просто, но иду.

Полем и дорогой, что мила,
Зовом сердца, и дышу – весна.
Той весной, что ждал моля,
Той мечтой, что так искал и ждал.

Эх тоска – кручина отойди,
Дай себя найти и отпусти.
Что оставлено того не жаль,
Что пришло – нашло, то жаль.

Эх стакан налью, Я Царь!
Выпью и залью печаль.
Друг мой выпьет молча и нальёт,
До свиданья крест не мой…

Чёрное чернее воронья,
Боль нависла голову склоня.
Годы – раненая птица стой,
Время непутёвое постой…

Эх, воля, что же ты такая?
Оставила, забыла про меня.
Зачем я здесь, за что? – Не понимаю.
Такая ты, а может быть и я.

Рвануть бы – сделать ходку, как бы,
Рвануть и всё, хоть волей подышать.
Остервенело всё – осатанился, что ли,
Устроен так – без воли, как босяк.

Рвануть и всё! – Хоть снег, хоть ветер,
Да, что там ветер, хоть пурга, хоть смерть!
Хоть надышаться что ли перед смертью,
Да всё равно, но воля, как Маяк.

Ну может я и сгину… Что же,
Но та секунда лучше, чем тюрьма.
Эх, мама, мама пожелай удачи,
Залётному, что всё же, всё же твой.

Ты ждёшь, седины прибавляя,
Морщинки ранят и калечат грудь.
Ты ждёшь, а можешь не дождаться,
Ведь срок, как «трёха» – в смысле с помелом.

А ты устала так, что несусветно!
Всё вижу в письмах, что как тяжкий груз.
Ты родила меня, гордилась,
А я такой, такой…, и всё.

Да, я такой! – Фартовый, непутёвый,
Отчаянный наверно, не глухой.
Растратил силы – пусто, для пустого.
Познал закон, а он, как «торжество».

Разруливает так, что сердцу тошно,
Закручивет так, как «божество».
Не справедливое конечно, больно.
На то оно и нужно «торжество».

Рубить с плеча, калечить всех бесстрастно,
Наматывать года, как баловство.
Не лечит зона просто, а калечит,
Не помогает, а «зовёт» и ждёт.

Устроено так всё, как клетка,
Продумано не мною, не людьми.
Сума одна и та же, но чужая,
Я меченый, а меченый, как враг.

Куда не поверни всё клетка,
Куда не загляни – тюрьма.
Нет, дай увидеть напоследок,
А там, что будет.., как свезёт.

Эх, воля, что же ты мне скажешь,
И дашь ли хоть проститься, повидать?
А то, как вечный странник Ада,
И грешный, а покаяться никак.

Эх, воля, что же ты такая?
Оставила, забыла про меня.
Зачем я здесь, за что? – Не понимаю.
Такая ты, а может быть и я…

Свобода с волей вы дороже, что осознал себя предав.
Не лечит зона, а калечит. Ломает так, эх кто бы знал!

Эх, детство, ты моё, как рана. Забытая, но всё же ранишь.
Залеченная, но живая, и снова помнишь, не забыв:
Отца не помню, я им брошен. Оставлен им росток пустой.
И я один с сестрой и мамой – сестра постарше, я малой.

С сестрой мы разные – чужие, не понимала никогда.
Лишь для себя, себе и только. А мама, что – она же мать.
Так не хватало мне отца. Так, что не знаю, и попал!
На улицу к друзьям, что старше, кем защищался сам зазнавшись.

Взрослее все и поумнее, а я же младше и глупее.
Добрее в чём-то, и честнее. Искал таких, что всех храбрее!
Учился как бы не тому, и хулиганил потому.
Не предал никого, не сдал, когда досталось и попал.

Четырнадцать мне было – мал, но я узнал то, что не знал…
И повернулась та жестянка, чтоб я узнал закон – изнанку.
Где ложь и фальшь, где мерзость кружит,
Там, где ломают детство – «учат», Ответственность всю позабыв.

Свобода с волей, вы дороже. Что осознал себя предав.
Не лечит зона, а калечит. Ломает так, эх кто бы знал!

Куда стремленья? – Для «добра», где лишь калечится судьба,
Не думая о том, что ждёт, что выйдет из того, что ждёт.
Что с нами будет, что поймём. Зачем страданья, что найдём,
Что осознаем, что возьмём? Закон неправый, и во всём.

Лишь по статье и по струне, как вам угодно строить всех.
Ломать, калеча образ детства, вбивая лишь страданья в детство.
Зачем мы вам нужны такие, и для кого, и для чего?
Изорванные, как бумага, уродливые, как тоска.

Остался жив и выжил в клетке, где «осознанье» малолетки,
И вновь тюрьма и новый срок. Чуть на свободе и в острог.
Опять наручники – конвой. Да, новое, и вновь отстой.
Опять на воле, что так ждал, опять друзья, и снова там.