Н Моисеев - Люди и кибернетика

Известную "организмичность" проявляет, например, стадо копытных. В его поведении выработаны стереотипы поведения, обеспечивающие выживание сообщества в целом.

В стаде всегда есть вожак - обычно самое сильное животное. Все другие члены ранжированы по ряду признаков. И прежде всего по степени полезности сообществу. Более того, отдельные члены могут иногда жертвовать собой, своей жизнью ради спасения всех.

Таким образом, в сообществе противоречие между индивидуальностью и собственными стремлениями членов, с одной стороны, и интересами сообщества в целом как-то преодолено. Оно преодолено организацией сообщества и жестким механизмом отбора. Однако заметим, что любое сообщество обладает определенной степенью разнообразия - каждое животное имеет ряд свойств, ему и только ему присущих. Такое разнообразие очень важно для выживания сообщества, оно повышает способность приспосабливаться к меняющимся условиям. Но этот "спектр индивидуальностей" не должен быть очень широким - сообщество должно жить и действовать как одно целое. Все животные, которые не удовлетворяют определенному стереотипу поведения, просто гибнут.

В поведении членов сообщества механизм отбора неукоснительно регулировал меру стихийности. Эту мысль можно высказать и по другому: благодаря механизму отбора степень стихийности хорошо была .согласована с особенностями организации стада. Нечто подобное происходило, вероятно, на ранних ступенях развития и с организацией сообществ неантропов, среди которых были и наши предки. В ее рамках возникали механизмы, которые ограничивали проявление индивидуальности, подчиняли энергию, страсти, инициативу членов стада общим для него задачам. И эти механизмы возникали так же стихийно, как следствие отбора.

Мы далеко не всё можем сегодня проследить во всех деталях, но многие особенности возникновения стихийных механизмов, направляющих энергию и индивидуальные стремления в русло общих интересов, нам в принципе ясны. Поясним это на одном очень важном примере.

Создание и использование искусственных орудий и развитие человеческого мозга шли рука об руку. В самом начале эволюционного пути, так называемого антропогенеза, действовал тот же механизм естественного отбора, который определял жизнедеятельность любого стадного животного. А так как разум давал, по-видимому, огромные преимущества нашему предку, то неантроп эволюционировал очень быстро. Но на определенной ступени развития его интеллекта и степени сложности используемых им орудий та форма отбора, которая на протяжении миллионов лет обеспечивала развитие вида, стала тормозом в его дальнейшей эволюции.

Дело в том, что стандартный механизм отбора отбраковывает прежде всего слабых, больных и старых.

Они являются обузой для сообщества, которое берет под свою защиту лишь детенышей и самок. Преимущество, большие шансы выжить имеют сильные агрессивные особи - они наиболее полезны сообществу и продолжению рода. Но так происходит лишь до поры до времени. Когда дело доходит до производства искусственных орудий и их использования, когда наибольшую ценность для сообщества пралюдей начинают представлять знания, то ситуация резко меняется - ему теперь нужны не только сильные бицепсы, но и мозги, качество которых далеко не всегда связано с физической силой и агрессивностью. Мудрый старец, накопивший огромный опыт в использовании огня, или тихоня-умелец, превращающий глыбу камня в боевой топор, куда полезнее обществу, нежели злобный и сильный индивидуум, способный ударом кулака свалить буйвола.

Постепенно сообщество начинает брать под свою защиту всех членов. Возникает табу "ше у они" - оно существует у всех племен и народов, появляются зачатки морали. Моральные нормы, регламентирующие поведение членов сообщества, - это тоже стихийные механизмы, и они тоже возникают в процессе отбора, но отбора совсем иного рода. Это уже не внутристадный отбор, который представляет лучшие условия более сильным и агрессивным членам. Теперь в борьбу за место под солнцем вступают целые коллективы, сообщества. Уровень моральных норм, сила и эффективность различных запретов прямо сказываются на производительных силах сообщества; прямой отбор по физиологическим свойствам индивида постепенно затухает - человек вступает в эпоху своего общественного развития.

Судя по всему, развитие человекоподобных шло по нескольким каналам шла параллельная эволюция нескольких видов гоминид, каждый из которых имел известные возможности породить современное человечество. Но эта честь выпала на долю "человека из Кроманьона" - первого из известных представителей того вида, который теперь принято называть "гомо сапиенс".

И произошло это совсем "не случайно, а в процессе жесточайшего отбора. Близкие виды, занимающие одну экологическую нишу, особенно безжалостны по отношению друг к другу, и вид, который в чем-то уступал другому, безжалостно стирался с поверхности планеты. Последний акт этой трагедии произошел, вероятно, совсем недавно - тысяч 20-30 лет назад. В то время наряду с кроманьонцами жили еще неандертальцы. По уровню развития мозга они, наверное, ничем не уступали жителям Кроманьона. Но антропологи утверждают, что люди из Неандерталя были более агрессивны. Поэтому их "мыслителям" было труднее жить на свете, чем их коллегам из Кроманьона. В результате их цивилизация развивалась медленнее, у них оказалось хуже оружие, худшей, вероятно, была и организация боевых дружин.

Одним словом, неандертальцев подвела мораль, и нашими предками стали кроманьонцы, которые постепенно заселили весь земной шар.

Итак, неандертальцы сошли со сцены. Лишь останки их скелетов, которые иногда находят в земле, напоминают людям о прошедшей драме. Но этим эпизодом борьба со стихийными силами, заложенными в человеке, конечно, не окончилась. Формирующееся общество нуждалось в определенной регламентации деятельности людей. Дальнейшее развитие было возможно лишь в том случае, если человек научится подавлять в себе порывы, чувство страха, страсти своего необузданного темперамента, если он научится следовать определенным правилам, привыкнет выполнять принятые обязательства... И вот в разных племенах каждый раз по-своему складываются определенные традиции, обряды, представления о том, что значит "хорошо" и что "плохо" и что карается племенем.

Надо сказать, что все эти механизмы борьбы со стихийностью рождались тоже достаточно стихийным образом. По-прежнему жизнь отбирает наилучшие формы возникающей организации. Более рациональные обычаи, правила поведения, более рациональные механизмы, регламентирующие жизнь и деятельность племени, дают ему возможность развиваться быстрее соседей, производить больше продуктов, лучшее оружие. Используя эти преимущества, оно может уничтожить соседнее племя, подчинить его себе, ассимилировать. Природа безжалостно расправляется с отсталыми формами организации.