Новелла Иванова - Как любят россияне

Всю жизнь я мучилась этой короткой фразой «И… получил?…». Что в ней – упрек? Разочарование? Боль или презрение?

Все его письма я бережно хранила (они и теперь целы), и один раз в год, во время длинного учительского отпуска, я усаживалась за уборку письменного стола, перебирала разные реликвии и перечитывала Алешины письма. И грустила, и радовалась. И снова смотрела на фотографию – не очень удачную – вихрастого мальчика. И снова была молодой… А пять лет назад, по традиции возвращаясь в молодость, я вдруг возмутилась несправедливостью судьбы: где-то жил не забывший былое человек, почти чужой и чем-то очень близкий, а я совсем ничего не знаю о нем.

Месяца три спустя я сидела у телевизора. Я жила уже одна: с мужем расстались, дети выросли, женились. Я очень ждала спортивного комментатора: тогда шел чемпионат мира по шахматам.

И тут зазвонил телефон. Досадуя, я быстро подошла к аппарату и взяла трубку.

Приятный незнакомый мужской голос поздоровался, уточнил имя, помолчал, точно обдумывая, что сказать. И когда я услышала вопрос: «Чем вы сейчас занимаетесь?», меня охватило раздражение. Я попросила незнакомца назвать себя, в противном случае пообещав положить трубку.

– Не надо класть трубку! – взмолился незнакомец – Не надо, пожалуйста! А то мы опять не увидимся двадцать пять лет! Аня, Анечка, Анюта… Ну что же ты не узнала меня?! – с укором и теплотой произнес взволнованный голос. – Это я, Алеша.

– С ума сойти, – сказала я почему-то, никак не понимая, что он спрашивает уже несколько раз: можно ли ко мне сейчас зайти?

Я, положив трубку, бросилась к зеркалу, провела щеткой по волосам, помадой – по губам. И поняла: в сегодняшнем измерении я выгляжу вполне хорошо. Но если минусовать двадцать пять лет… Нет, между тем лицом и этим нет ничего общего… Я заметалась по квартире, собирая газеты, а услышав глухой стук двери в подъезде, распахнула свою дверь. По лестнице быстро поднимался сухощавый мужчина с седеющей головой, в плаще и в очках. Совершенно незнакомый мужчина!

– А вот и мы! Здравствуй! – сказал он, входя в тесную прихожую, чмокнул меня в щеку и стал снимать плащ, глядя на меня с откровенной радостью и любопытством.

Он подготовился к встрече. У меня же не было и получаса, чтобы осмыслить случившееся и выбрать подходящий тон. И я сразу шагнула из настоящего в давно ушедшее время.

– Это я должен спросить тебя: зачем ты написала такое большое плохое письмо? – живо, даже запальчиво спросил Алеша. – Неужели ты не знала, что плохие письма пишут короткими?

– Как твое, – усмехнулась я. – Ты что же, хотел, чтобы я всю жизнь писала длинные хорошие письма?

– А куда бы я тебя тогда позвал, в общежитие? – опять запальчиво воскликнул он, словно мальчишка. – И вдруг совсем другим, взрослым голосом сказал: – Ты знаешь, когда я перечитываю твои письма, я всегда думаю: ведь зачем-то мы тогда встретились?

Меня поразила не вторая, а первая часть фразы.

– Как! Ты перечитываешь мои письма?!

– Каждый год. Они у меня в сейфе на работе.

– И я, я тоже перечитываю… каждый год, – почему-то тихо сказала я.

Оказалось, у него взрослый сын и внук, дома все хорошо. Он достиг определенного положения, при котором много работы и вполне приличная зарплата. А ко мне он приехал в командировку в наш город, после того, как мать при встрече рассказала о моем письме.

«Господи, лучше бы ничего не знать», – подумалось мне. А он, словно ощутив мое состояние, затушил сигарету и подошел ко мне, стоявшей у мойки, повернул к себе и стал бережно целовать в щеки, глаза, лоб, приговаривая:

– Анна… Анечка… Анюта… Почему же ты так долго не писала? Поверь, мы встретились не случай но. Иначе все давно бы растаяло, забылось. Это был подарок судьбы. А мы сразу не поняли этого, не оценили…

Он пробыл в командировке пять дней. В день отъезда мы обедали в ресторане. В полупустом зале было тихо. Бесшумно двигались официантки.

– Мы с тобой уже второй раз в ресторане, – шутил Алеша. Он был весел и разговорчив.

И мне показалось, для него уже закончилось устроенное им романтическое приключение. Он побывал в своем прошлом, вытащил наконец ту занозу, которая так долго напоминала о себе. А теперь возвращался в привычную, устоявшуюся, вполне благополучную жизнь, к близким, родным людям. Он скучал по ним, потому что они были его семьей, его домом. И мне уже не было там места… Возле гостиницы мы расстались, остановившись буквально на несколько секунд (ему нужно было собраться, сдать номер).

– Ну что же, до встречи, – сказал он с легким сердцем, не угадав моих мыслей.

Мы договорились, что я приеду в аэропорт. За ним же придет служебная машина.

Но я не стала ждать. Я слишком много боли испытывала и ушла со слезами.

А. И.

Честно признаюсь, я никак не ожидала, что так много будет исповедей о любви чистой, возвышенной и романтической. Ведь факт, что акселерация привела к более раннему физическому созреванию наших подростков и сегодня, увы, уже шестиклассники свободно рассуждают о сексуальных контактах, что приводит в ужас родителей и особенно бабушек и дедушек. Вот почему меня так порадовало письмо современной Наташи Ростовой, четырнадцатилетней девочки из Донецкой области. Ее избранник не воспринимает всерьез ее первого сильного чувства. А она, зная, что у него «то одна, то другая», страдала. Однажды, шутки ради, он спросил: «Ты меня любишь, что ли?» Она ответила: «Не знаю», хотя уже поняла: «Да, это самое древнее чувство, которое дано человеку. Я целый год мучилась, но не жалею, что держу его на расстоянии. И пусть у меня есть соперницы, завистники и пусть они доводят меня до слез из-за моего принципа. Я жалею только об одном, что родилась на свет через семь лет после него. Что будет дальше, не знаю. Но недавно он сказал, что скучает, когда долго меня не видит, и чтобы я поскорее подрастала, а он меня будет ждать!»

Это письмо, как, впрочем, и другие письма, написанные ребятами до 16 лет, заставило меня усомниться в точности социологических выводов, которые нам время от времени преподносят ученые, изучающие отношение к любви школьников.

В почте подростков оказалось множество писем, опровергающих мнение о том, что «девичья невинность» нынче не в моде, а «игра в ромашку» – самое любимое занятие подростков. Да, есть такие, кто спаривается, словно мухи летом, и трубит о своей сексуальной свободе. Они трубят, но в душе своей стыдятся себе в том признаться, что мечтают о настоящей романтической чистой любви!