Анна Берест - Как почувствовать себя парижанкой, кем бы вы ни были

© SuperStock/Corbis

Звонит телефон, она снимает трубку.

Katharine Hepburn © Bettmann/Corbis

Парижанка долго не подходит к телефону (она не сидит рядом с ним). Она притворяется, что удивлена (она не ждала его звонка). Она просит перезвонить минут через пять (она занята). Дело в том, что она не одна (ну да, не стоит заставлять гостя ждать).

© Caroline de Maigret

«Престижная вещь» – это самая существенная деталь, если она есть, ты одета с головы до ног.

Нет необходимости хранить в своем гардеробе одежду, которая стоит десятилетнего заработка, или целый год пришивать фирменные бирки к вещам. Нет. Достаточно одной-единственной вещи: той, которую ты надеваешь, когда нужно почувствовать себя сильной.

Не у всех парижанок есть бабушка, которая открывает перед тобой все свои сундуки, восклицая: «Выбирай, мое сокровище!» Отнюдь нет. Ну и что? Парижанка покупает вещи на блошиных рынках, в комиссионных магазинах или на сайте E-bay. Там она находит ту самую прелестную вещь, которую будет носить всю жизнь.

Пусть это будет очень красивый плащ, пара туфель-лодочек или кожаная сумка – это любимая вещь, которую берегут, но обязательно носят. С джинсами, с балетками или с курткой сафари. Все остальное должно быть простым, чтобы не стать похожей на новогоднюю елку.

Престижная вещь может быть одеждой, которая тебе очень идет, которая тебе как раз по фигуре: каждый твой жест она делает свободным и легким. Грациозным. Она из безупречного материала и идеальной отделки, но она – не напоказ.

Престижная вещь незаметна, это тайна. Вещь вне времени. Вне моды. Которая не бросается в глаза, но говорит сама за себя. Так как то, что напоминает буквы алфавита (две буквы C, большая буква D или же YSL [2]) – литература, предназначенная для таблиц офтальмологов. У парижанки роскошная вещь не должна выдавать своего имени.

Это подарок, который женщина делает себе сама, в зависимости от своего возраста, вкуса и кошелька. Это символ ее независимости и свободы, который как будто бы шепчет: «Да, я подарила это себе, потому что я работаю, и мне это доставляет удовольствие».

Бесполезная и так необходимая престижная вещь – это состояние души, оружие в руке, благодаря которому чувствуешь себя хорошо одетой, неуязвимой.

Есть одна великая тайна, которую почти невозможно разгадать, – это тайна естественности. Потому что на самом деле нет ничего менее естественного, чем естественность. Парижанки уверят вас в том, что родились с безупречной кожей и изящно взъерошенными волосами. Что их тело с самой колыбели источает аромат не хуже, чем «Chanel № 5». Что их «естественность» необъяснимым образом досталась им по наследству.

Они вас обманывают.

Их естественность – плод огромной работы, как по волшебству, передаваемый из поколения в поколение. Вот ряд странных советов, которые можно было свести к следующему: как ухаживать за собой так, чтобы создавать впечатление, будто вы совсем за собой не ухаживаете. Иными словами, парижский вариант косметического мастерства.

© Caroline de Maigret

Model: Fatou N’Diaye

Один из отличительных признаков парижанки – ее шевелюра. Ее можно распознать по многим особенностям. Ее прическа никогда не бывает «вылизанной», и редко случается, чтобы парижанка была большим приверженцем укладки. В зависимости от возраста, она предпочитает нечто смутное, более или менее незаконченное. Но не стоит обманываться, это крайне организованный беспорядок.

КАК:Волосы не красят или, если красят, то в природный цвет, чтобы акцентировать или скрыть седину. Это правило соблюдается практически всеми: мы остаемся верны тому цвету, который выбрала для нас матушка-природа.

Волосы не сушат феном (по правде говоря, вы можете выбросить фен в помойку), а тем, что ближе к природе: летом – на воздухе, зимой – полотенцем. Также волосы чаще моют вечером, а не утром, чтобы не выходить из дома с мокрой головой.

Если заснуть с чуть мокрыми волосами, когда вы проснетесь, они будут выглядеть довольно интересно. Впрочем, не стоит мыть волосы ежедневно. Так как на следующий день (или через день – в зависимости от текстуры) после мытья шампунем волосы тяжелеют, приобретая приятный объем, когда их стягивают в пучок.

Не стоит увлекаться аксессуарами для волос: если мы взрослые, то избегаем заколок, обручей, а также ювелирных украшений для волос или других показных безделушек.

И по мере того, как годы оставляют свои следы на наших лицах, волосы становятся более аккуратными, для равновесия.

Наконец, мы благословляем волшебное время года – лето, когда волосы, смешавшись с морской водой и солнцем, становятся просто идеальными: жестковатыми, слегка выгоревшими и солоноватыми.

И, разумеется, несколько капель духов на волосы, за ушами или под затылком никогда никому не повредят…

Парижанки не обращаются к эстетической хирургии, так как нужно уметь принимать то тело, которое мать создала для них с такой заботой и вниманием. Не только принимать его, но приукрашивать с помощью набившей оскомину, но увлекательной работы самопознания. Разумеется, именно в этом они будут убеждать как вас, так и своих мужчин, но это неправда!

До последнего времени эстетическая хирургия считалась во Франции симптомом двух беспокойных проблем: слабоумия и маникально-депрессивного психоза. Сегодня все поменялось, и большинство парижанок вмешиваются в образ своего тела и лица. Но, опять же, на свой манер, то есть следуя определенным правилам. Во всем следует знать меру.

КАК:Прежде всего, они выбирают что-нибудь одно, одну операцию. Что, по правде сказать, создает для них проблему. Значит, это будет нос или рот, грудь или живот…

Затем они как можно дальше отодвигают возраст, когда делают первую подтяжку. Во Франции редко можно увидеть подправленное лицо у женщины моложе тридцати пяти лет. Как правило, военные действия начинаются после сорока, часто это гиалуроновая кислота или ботокс (что касается последнего, то его уколы, чтобы не было заметно, нужно делать не чаще одного раза в год). Оттянув время благодаря этой предварительной коррекции первый местный лифтинг планируют после пятидесяти: веки, мешки под глазами или морщинки около рта. Затем в 60 лет подумывают о возможности сделать то, что называется «полулифтинг».