Олег Запивалин - Большая энциклопедия тостов

Молчит прапор.

– Эх ты! Это же пара сапог. А вот если так: четыре черных, блестящих, у двери стоящих, тогда это что?

Молчит прапор.

– Ну ты и дубина! Это же две пары сапог. Теперь так: вся зеленая, у пруда сидит и квакает, это что?

Подумал прапор и говорит:

– Три пары сапог!

Выпьем за смекалку!

Подходит солдат к старшине роты, докладывает:

– Товарищ прапорщик, а мне на складе сегодня непарные сапоги выдали!

Тот сурово:

– Прекратить! Вы как сговорились все! Иванову непарные, Петрову непарные, тебе тоже! Их, наверное, теперь такие делают. Какие получили, такие и носите!

Выпьем за то, чтобы к нашим ногам подходила любая обувь!

– Это никакие не на Солнце пятна, это у вас в казарме так окна вымыты!

За наше незапятнанное Солнце!

Подходит боец к старшине роты, спрашивает:

– Товарищ прапорщик, это вот что такое?

Тот возмущенно:

– Это, рядовой Сидоров, новые портянки!.. Ладно, пусть не совсем новые, зато чистые… Ну, пусть не чистые, а стиранные… Ладно, уговорил… Пошли, заменю.

Выпьем за то, чтобы мы все умели так уговаривать!

– Ряд военнослужащих части, переодевшись через забор в гражданскую форму одежды, были обнаружены мной гуляющими по городу.

Выпьем за то, чтобы нам никогда не пришлось переодеваться через забор!

– Учтите, товарищи солдаты, что человек, не знающий строевой подготовки, просто не может твердо ходить по земле. Он и права-то такого не имеет!

Выпьем за то, что нас земля еще держит!

Вызывает командир полка старшину одной из рот и ему говорит:

– Слушай, тут такое дело… Телеграмма пришла, что у твоего Сидорова папаша помер, так ты уж как-нибудь помягче ему об этом сообщи.

Тот, с рукой у виска:

– Слушаюсь!

Приходит старшина в роту, командует:

– Рота, становись! У кого отцы живы, шаг вперед – марш! Сидоров, отставить!

Выпьем за наших тактичных командиров!

– Если человек вне строя поет, то он кто? Он либо пьян, либо вообще полный придурок.

Выпьем за мужчин, которые поют в строю!

Приезжает в часть проверяющий, перед строем ходит, бойцов осматривает, а потом и спрашивает:

– Товарищ прапорщик, почему у вас личный состав не по уставу построен? В первой шеренге стоят только высокие солдаты, а во второй – только маленькие…

Прапорщик виновато:

– Извините, товарищ майор. Привычка…

– Какая такая привычка?

– Да я до армии на базаре капустой торговал!

Так давайте выпьем за то, чтобы мы никогда не изменяли своим привычкам!

Маршал Фош говорил о военном искусстве: „Сущность его довольно проста, но, к несчастью, его сложно претворить в жизнь“.

Выпьем же за то, чтобы мы претворяли в жизнь все, что задумали!

Тост исторический.

Когда генерал Ли прибыл в здание суда, чтобы объявить о капитуляции своей армии, он был безукоризненно одет в новый мундир, а на боку у него висела исключительно ценная шпага. Грант же был без мундира и шпаги, в солдатской рубашке и брюках. В своих мемуарах он писал: „Наверное, я очень странно выглядел рядом с человеком шести футов ростом в безукоризненном мундире и столь тщательно одетым“. То обстоятельство, что Грант не оделся соответствующим образом для такого исторического случая, являлось для него предметом огорчения в течение всей жизни.

Так выпьем же за то, чтобы в день нашей славы мы были при полном параде!

Любой тост, господа, помимо обычных форм шаблона, должен иметь содержание, живую творческую мысль, которая есть пища для ума и утеха для сердца. Но, к великому сожалению, существующая тенденция к сокращению тоста до одной фразы – за нас, братки – не укладывается в принципы прогресса, основанного на замене худшего лучшим, менее совершенного более совершенным, и наши милые соучастницы, я вижу, согласны со мной.

Пью за интересные тосты, за тостопроизносителей и за вдохновение, рождаемое в нас красивыми женщинами!

В начале франко-прусской войны генерал фон Мольтке сказал своим офицерам: „Запомните, господа, любой приказ, который может быть неправильно понят, будет неправильно понят“.

Так выпьем же за то, чтобы мы всегда верно друг друга понимали!

– Это он на гражданке куст! А здесь он совокупность веток, произрастающих из одной точки.

За точность формулировок!

– Рота, смирно! Чья это тумбочка? Почему в ней тапочки стоят в грязи по колено? Сейчас получит у меня эта тумбочка три наряда вне очереди!

Выпьем за то, чтобы все наряды доставались нашим тумбочкам!

Построил прапорщик бойцов, командует:

– Р-р-равняйсь!..

Рота, как и положено, головы направо, на грудь четвертого человека повернула, а рядовой Сидоров – налево! Подходит к нему прапор, возмущается:

– Почему вы не выполняете команду?

Тот обиженно:

– Как это не выполнил?! Еще как выполнил-то!

– А почему вы налево смотрите, когда все остальные – направо?

– Товарищ прапорщик, а вдруг противник в это время именно слева на нас и нападет?

За предусмотрительных бойцов!

Загадка:

– Одна елка, а вокруг дубы, что такое?

Отгадка:

– Новый год в военном училище.

За дубовую рощу!

– Услышав команду „стой“, военнослужащий на счет „раз“ должен правую ногу, находящуюся на земле, приставить к левой, находящейся в воздухе, а на счет „два“ – застыть неподвижно.

Выпьем за акробатов!

Поскольку цели нашей вечеринки не определены и не концептуализированы, выпьем за очаровательно бесцельное времяпрепровождение в приятной компании!

Приходит прапор со службы домой, жене командует:

– Жрать давай!

Та плаксиво:

– Вась, да пожалей ты меня! Я замоталась вся, не присела даже ни разу за целый день.

Пощадил жену прапорщик:

– Не присела говоришь? Щас мы это поправим! Приседания начи-най! Раз-два! Раз-два! Раз пятьдесят тебе хватит, или побольше?

За мужей, которые нас жалеют!

– Если я, командир полка, ваш отец, то мать ваша кто? Правильно, полевая кухня.

За родителей!

Синкретизм обособленности и триумфальной ассоциации с присущей им яркой полифонией бытийного сознания спонтанно возносит мою рюмку вверх!

– Солдат, он тоже добро иной раз понимает! Вот я, хоть и полковник, а показал одному рядовому, как надо правильно портянки наматывать. Так он меня за это шнурки на ботинках завязывать научил.

За доброту!

Прибыл в роту новый боец, весь из себя длинный, тощий такой. Вот командир роты старшине и говорит: