Андрей Васильченко - Мода и фашизм

Венские шляпки в 1941 году должны были задавать тон всей Европе

В партийных организациях, например в рабочем сообществе БДМ, которое именовалось «Вера и красота», или в 7-м отделе Национал-социалистической организации женщин, который занимался обучением «бережливой моде», девушек и женщин учили самостоятельно шить одежду «нового стиля». При подобном самообслуживании фрейлейн и фрау должны были использовать только вещи немецкого производства, чтобы «даже в сфере одежды защитить наши ведущие позиции в Европе». Сами наименования цветовых гамм, которые использовались при покрое модной одежды, служили кроме всего прочего пропагандистским целям. По ходу смены сезонов сами цвета колебались от малахитового и цвета колибри до нежно-голубого. Соответственно на свет появлялись названия цветов: «аэро-голубой», «национальный синий». Серые расцветки могли получить такие названия: «стальной шлем». Бежевый цвет становился «хлебным мякишем», а кубинский коричневый – «формой штурмовика». Кроме этого, имелись цвета: «белый снег», «зелень ландышей», «темно-кровавый», «серый полководческий». В самом начале 1941 года шло «онемечивание» многих уже привычных названий цветов и материй. «Если немецкая мода творится народом в своем Отечестве, то нет ничего удивительного в том, что нам требуется отказ от многих модных иностранных словечек. В легкой промышленности надо перевести на немецкий язык названия цветов и материй».

Первой жертвой онемечивания стало понятие «Konfektion» – «готовая одежда»: «Во многих кругах, к сожалению, все еще употребляется словечко “конфекцьон” – “готовое платье”. Это совершенно излишнее иностранное слово, которое не имеет определенного содержания. Из него нельзя понять, имеется ли в виду товар или отрасль, его производящая. Впрочем, у него несколько лукавый привкус. Поэтому в будущем было бы логично употреблять вместо этого иностранного слова либо понятие “одежда” или “платье”, либо “швейная промышленность”. Сам же Гитлер выступал в данном отношении как весьма «либеральный космополит»: «Представляете, если бы мы начали упразднять все иностранные слова, то мы перешли все бы мыслимые и немыслимые границы».

Демонстрация принципа превращающейся одежды. «Гамбургская иллюстрированная газета» от марта 1941 года

Девушки, участвующие в проекте БДМ «Вера и красота», пытаются прикоснуться к Гитлеру

По мере втягивания немецких женщин в сферу военного производства все больше и больше получал распространение среди них брючный костюм. Это привело к тому, что национал-социалисты стали опасаться маскулинизации женской моды, которая бы «положила конец женской радости, выражающейся в страсти к украшениям и модным вещам». И далее: «Это бы угрожало одному из источников нашей национальной силы, моде – которая как здоровое явление не имеет ничего общего ни с западной псевдоцивилизацией, ни с большевистским варварством». Даже на военных предприятиях немецкие женщины должны были одеваться в «арийском стиле». Но подобные идеологические устремления не могли помешать тому, чтобы среди женщин продолжали распространяться в качестве рабочей одежды комбинезоны и брюки. Вскоре женские брюки стали самым насущным предметом одежды. Спрос на них был не в пример больше, чем в годы Первой мировой войны. Наличие брюк, кроме всего прочего, решало проблему чулок. В итоге многие немецкие женщины стали носить брюки даже дома.

«Новый взгляд» Кристина Диора вернул после войны в женскую моду женственность

В качестве болезненной реакции на обусловленную войной моду в 1947 году Кристиан Диор стал развивать так называемый новый взгляд или новое направление: «Во время войны мы имели только униформу, в которую оказались облачены служившие женщины. Плечи у них были, как у боксеров. Я же изобразил женщину наподобие цветка: мягко изогнутые плечи, закругленная линия груди, стройная, подобно стеблю, талия и падающие, подобно чашечке цветка длинные юбки».

Этот «новый взгляд» явил собой полную противоположность мужественной военной моде. Женщины, которые, следуя модным течениям эпохи войны, постепенно превращались в мужчину, оказались околдованы новой грациозной модой с ее плиссированными юбками, покатой линией плеч, тончайшей талией и подчеркнутой формой груди.

Нет необходимости лишний раз повторять, что германская мода периода Веймарской республики воспринимала общемировые и общеевропейские тенденции. Собственно, это относилось не только к моде, но к танцам и к музыке (джаз, ревю, варьете). То есть можно говорить о том, что мода развивалась не только как сфера потребления, но и как выразительное средство собственного жизнеощущения, которое уже не было ограничено немецко-прусскими культурными традициями. Но именно по этой причине мода очень быстро стала целью национал-социалистических пропагандистов. Мода 1920-х годов с ее новыми веяниями (жизнерадостность, индивидуализм, беззаботный тип женщины и т. д.) не могла быть принята нацистами, так как воспринималась ими как законченное выражение либеральных принципов. Агитационные материалы НСДАП постоянно обрушивались на иностранное влияние, которое якобы испытывала германская мода. Именно благодаря этому влиянию мода оказалась пронизана «безнравственностью, бесстыдной эротикой и животными инстинктами». Позволю себе привести один из подобных пассажей. «Благородная немецкая женщина должна понимать, что она должна одеваться возвышенно, аристократично, солидно, то есть так, как ей и подобает. Ей должно быть стыдно привлекать к себе внимание посредством броской одежды… Это удел проституток, что предполагает сама их профессия. Настоящая женщина не должна привлекать к себе внимание, даже если она рискует остаться незамеченной. Она должна следить за собой, но не за шикарной одеждой, а за своими духовными качествами… Сегодня мы знаем, что стиль моды для немецких женщин задают парижские проститутки, которые сотрудничают с еврейскими торговцами готовой одеждой. Именно из этого позорного сотрудничества рождается “великая” мода. Это стыд и позор для истинно немецкого вкуса, для немецкой самобытности! Могут ли так обстоять дела в нашем немецком Отечестве? Не пора ли этому положить конец? Парижская мода для немецкой женщины?! Лондонская мода для немецкого мужчины?! Под знаком свастики, катящегося солнечного колеса, Парижу и Лондону не останется места в немецкой моде!» Вполне логично, что поиск «немецкой моды» предполагал «сильную руку». «Тотальное государство должно насильственно вмешаться в эту вторичную область культуры, важность которой, тем не менее, нельзя отрицать».