Виктор Кротов - Понимание другого. Из серии «Сказочная педагогика»

Возможности ребёнка к практическому сочувствию деятельному и соучастию в жизни другого человека, естественно, невелики. Но чаще всего важен сам импульс, сам порыв к какому-то действию. Или даже чисто эмоциональная реакция.

Особенно важно сочувствие к тем, кому должно помогать общество. Ведь сегодняшняя социальная жизнь складывается из наших взрослых способностей к сочувствию, а завтрашняя будет складываться из будущих настроений сегодняшних детей. Внимание к старикам, к больным, к инвалидам, к детям, лишённым нормального детства, сочувствие нищим и бедным, к тем, с кем случилось несчастье, к лишённым свободы (заслуженно или нет, не так важно) – всё это необходимо ребёнку, и мы вовремя должны позаботиться об этом.

Встречаются и достаточно сложные случаи взаимоотношений. Такие, когда ребёнку пока не даются ни понимание, ни сочувствие, потому что их место занято ненавистью или озлоблением. И тогда нам остаётся попробовать расположить его хотя бы к минимальной форме восприятия другого человека – к тому, что называют толерантностью или терпимостью.

Сказочная тональность – с её удивительными метаморфозами чужого в близкое – даёт особые возможности для различных подходов к этой теме. Но всё остальное зависит от воспитателя. Живые примеры из реальной детской жизни, создающие параллели сказочным ситуациям и персонажам, приложение образов сказки к реальной жизни, побуждение детей к тому, чтобы проиграть, а значит и пережить прочитанное, – здесь сказочное творчество переходит в педагогическое.

В этом разделе собраны десять сказок (одна из них является фрагментом сказочной повести, но представляет собой сюжетно законченную сцену), рекомендуемых для использования в рамках темы этого выпуска. К каждой из сказок приводится два комментария: один до сказки, другой после. Однако эти комментарии ориентированы не только на конкретную сказку, но и намечают общую методическую канву принципов и возможностей сказочной педагогики.

Особое значение имеют вопросы к сказке, которые предназначены для общения с детьми на затронутую в ней тему. О том, как пользоваться этими вопросами, подробнее сказано выше.

Одно время эта игрушка, фигурирующая в сказке, – хохочущий мешочек – была в моде. Особенно когда такое появилось впервые. Но не имеет большого значения, встречал ли её ребёнок в реальной жизни. Если не встречал, пусть остаётся для него сказочным образом. Если встречал – так ведь, может быть, как раз после случая с Ваксиком-плаксиком и начали делать такие игрушки…

Главное, что этот мешочек есть в сказке. Здесь он не потеряется и не испортится, а будет смеяться до тех пор, пока наш Ваксик (или Максик, или Светик…) не перейдёт в категорию смеяксиков.

Где-то когда-то жил-был у мамы с папой Ваксик-плаксик. Он всё время плакал. Если плохо ему – плачет. Если хорошо ему – плачет. Если ни хорошо, ни плохо – тоже плачет. На детской площадке, где с ним мама гуляла среди других мам, все уже к этому привыкли и не удивлялись.

Иногда только какая-нибудь новенькая мама, появившаяся на детской площадке с новенькой коляской и новеньким малышом, услышит плач без остановки и забеспокоится:

– Кто это плачет?

– Да это Ваксик-плаксик, – скажут ей.

– А-а-а, ну если Ваксик-плаксик, тогда понятно…

И вот однажды сидел Ваксик-плаксик на скамейке под каштаном, поодаль от других детей. Светило солнышко на голубом небе. Цвели одуванчики, сверкая желтыми глазками. А на каштане цветы стояли высокими пышными пирамидами, как маленькие цветочные деревья. Дул лёгкий ласковый ветерок. Порхали разноцветные бабочки.

А Ваксик-плаксик плакал.

Вдруг одна из бабочек, крылышки которой сверху были красными, а снизу жёлтыми, села на землю прямо перед Ваксиком-плаксиком и превратилась в крошечную красивую фею. Даже не в фею, а в феечку – такой она была крошечной.

Феечка была одета в волшебное платье: жёлтое спереди и красное сзади. На голове у неё была волшебная шляпка, на ногах волшебные башмачки, а в руке она держала, разумеется, волшебную палочку.

– Почему ты плачешь, мальчик? – спросила феечка.

Но Ваксик-плаксик был занят плаканьем и ничего не ответил.

– Как тебя зовут, мальчик? – спросила феечка.

Но Ваксик-плаксик расстроился, что феечка не знает его имени, и заплакал ещё громче.

– Тебе чего-нибудь не хватает, мальчик? – спросила феечка.

Ваксик-плаксик не знал, чего ему не хватает, но на всякий случай огорчился и заплакал с новой силой.

– Подожди плакать, мальчик, – сказала феечка, – посмотри вокруг. Небо голубое, солнышко светит, цветы цветут, ветерок дует, бабочки порхают. Разве можно плакать в такую чудесную погоду?

Но Ваксик-плаксик продолжал плакать, показывая этим, что плакать можно в любую погоду.

Феечка немного опечалилась, но потом что-то придумала и снова повеселела.

– Я тебе подарю, мальчик, волшебный подарок. И всё будет в порядке.

Ваксик-плаксик заинтересовался и почти перестал плакать. Совсем перестать он не мог, потому что слишком привык к этому занятию. Он тихо хныкал и ждал, что сделает феечка.

А феечка помахала своей волшебной палочкой, и возле неё появился маленький оранжевый мешочек. Точнее, мешочек был маленьким для людей, но не для феечки. Он был такой же высоты, как и феечка вместе со своей волшебной шляпкой.

– Это тебе, – сказала феечка.

Она была очень довольна тем, что придумала. Весело засмеявшись, она закружилась, замахала волшебной палочкой – и снова превратилась в бабочку. Бабочка порхнула туда, порхнула сюда, и скоро уже невозможно было отличить её от других разноцветных бабочек.

Ваксик от удивления даже замолк на секунду, но тут же спохватился и снова заплакал.

И в то же самое мгновенье оранжевый мешочек, подаренный феей, начал смеяться.

Сначала он тихонько хихикал, потом засмеялся громче, потом ещё громче, потом захохотал – и так заразительно, что Ваксик не успел опомниться, как стал смеяться вместе с мешочком.

Ваксик потрогал мешочек, потом взял его в руки. Мешочек казался туго набитым, но был удивительно лёгким. Ясно было, что в нём совсем ничего нет – кроме смеха и хорошего настроения. Он был завязан пёстрой блестящей ленточкой, и Ваксик не стал её развязывать. Он смеялся и радовался.

С тех пор Ваксик стал самым весёлым мальчиком во дворе. Он смеялся так заразительно, что вместе с ним начинали смеяться и радоваться все вокруг. Теперь его так и звали: Ваксик-смеяксик.

А феечкин оранжевый мешочек лежал у Ваксика-смеяксика дома. Просто лежал и помалкивал (хотя, наверное, улыбался про себя). Ведь фея велела ему смеяться только тогда, когда Ваксик плачет. Но этого больше почти никогда не случалось.