Виктор Кротов - Добрая борода. Сказки-притчи для детей и взрослых

Вот Клук и завёл собственный небосвод на палочке. Щёлкнет кнопкой – лампочка загорится. От другой кнопки водичка брызжет. Ну и так далее. Вот жизнь! Сам себе хозяин.

А главное, если надоест, можно своё небо сложить и гулять сколько хочешь под самым обычным – общим!..

Выдуло сквозняком ком стиральной пены на балкон. Там ветер её подхватил и вверх понёс: пена ведь из пузырей слеплена.

Смотрит пена на дом, фыркает: в ней, мол, таких домов три тысячи, в каждом пузырьке отражение.

Летит выше. На город фыркает: в ней таких городов две тысячи.

Летит выше. На планету фыркает: в ней таких планет тысяча.

И дальше бы фыркала, да все пузыри полопались, и фыркать уже было некому.

Один гном рассказал мне, что в каждом спорте, да и вообще в каждом деле, есть звание важнее, чем чемпион мира. Это – мастер уступания .

Такой мастер должен уметь проигрывать, не поддаваясь. Дать опередить себя, не останавливаясь.

Мастер уступания – звание тайное. Но он способен обыграть любого чемпиона. Иначе кто же будет гордиться победой над мастером уступания?

Мне рассказал это гном, который стал мастером уступания по сказкам. Он сам эту сказку придумал, но уступил мне право её рассказать.

Полез Мон на вершину высокой горы. Сам бы ничего, да рюкзак тяжёлый, так и тянет вниз. Но всё же Мон долез.

Встретил на вершине ангела. Тот говорит:

– Давай меняться: земной рюкзак на небесный.

Согласился Мон и стал спускаться. А небесный рюкзак вверх тянет. Еле дотащил его Мон.

Развязал – а там пусто! Только голос ангела слышен:

– Верхние вещи так просто не увидишь. Ничего, они сами своё место найдут. Спасибо, что дотащил, Мон.

В одной семье отец много работал. А дома до ночи читал газеты, не замечая маму с дочкой.

Тогда они стали незаметно вклеивать в его газеты заметки о своей жизни. Ведь жизнь у них была преинтересная. Они много читали, всюду бывали, а дома завели белых мышей, голубую крысу, кур и кролика. Ничего папа не замечал.

Но однажды сказал:

– Об интересной семье тут пишут. У них даже кролик есть.

– Ура! – закричали мама с дочкой, а кролик прыгнул папе на колени.

И папа отложил газету!..

Одному человеку, по имени Бужуж, достался в наследство целый сундук доброты. Все его уважали за это, говорили:

– Вот уж добрый человек Бужуж, так уж добрый.

Гордился Бужуж этим и доброту свою очень берёг. Ни щепотки не расходовал, всех отваживал, чтобы зря доброту не тратить. Только и твердил:

– Потом, потом.

А потом заболел Бужуж и умер. Зато сыну его достался целый сундук нетронутой доброты.

«Летун»: так называлось одно судно на подводных крыльях. Здорово «Летун» по воде летал. А мечтал – по небу!

Заплыл он однажды в шлюз. Там вода поднялась, и «Летун» дальше поплыл. Понравилась ему эта ступенька вверх.

Стал он всюду шлюзы искать, и чтобы они непременно выше его поднимали.

Наконец у самого неба оказался. Тут уж он сам разогнался – и крылья его из подводных стали воздушными.

Загудел «Летун» от радости и поплыл по небу.

Подсолнуховое поле – это очень красиво. Мне хотелось бы, чтобы эта книга была похожа на него. Или хотя бы на подсолнух. Или хотя бы на коробок с семечками. Кто сможет – вырастит, кто захочет – подкрепится.

Подкрепиться – это вкусно и полезно. Но ещё важнее то, что может прорасти. Ведь всякий рост – это творчество жизни.

Если будем помнить про это, будет у нас и новый конфетный кактус. Будет расти всякое зёрнышко, несущее в себе жизнь, а значит – замысел Создателя.

Вырезали дети из бумаги целый мир. Вот только исправить что-нибудь не получалось.

Захочешь перестроить домик, а его обитатели не дают: привыкли. Поймаешь бумажного жителя, чтобы его улучшить, а он вырывается, пищит:

– Я сам за собой послежу!

Были дети создателями, а стали – наблюдателями.

Забрёл однажды маленький мальчик в подсолнуховое поле. Словно тысячи солнышек золотились подсолнухи – над ним и вокруг него. А самые зрелые роняли ему на ладонь крупные семечки.

Дома мальчик положил семечки в спичечный коробок. Когда ему было плохо, он съедал одно из них, вспоминая подсолнуховое поле.

И жизнь становилась золотистой.

На окне стоял кактус. Он никогда не цвёл. И вдруг зацвёл конфетами!

Конфеты были в пёстрых фантиках и свисали с него пучками. Их рвали с кактуса и ели, пока не съели все.

Кактус от огорчения покрылся колючками. Ведь если бы хоть одну конфету зарыли в землю, вырос бы новый конфетный кактус.

Слизнячок Лямба ощущал всё, что творилось в мире. И не мог понять, зачем люди мешают друг другу жить: воюют и дерутся. Сам он двигался осторожно, чтобы никому не мешать.

Наконец не выдержал Лямба и сказал:

– Да хватит вам!

Все услышали эти слова, перестали вредить друг другу и стали помогать. Безобразия кончились, и Лямба успокоился.

Старенький Компьюша не любил стоять без дела. Он мысленно звал к себе человека. Звал, пока его не включали.

Тут он сразу хватал человека всеми кнопками за пальцы. И работал с ним или играл, пока тому не удавалось вырваться.

Если Компьюшу выключали слишком быстро, он думал: «Надо нового человека завести, этот какой-то маломощный.»

Самую весёлую из божьих коровок звали Пятнашка. Она обожала играть и больше ничем не занималась.

– Как тебе не стыдно бездельничать! – сказал ей строгий жук Дормидонт. – Хоть бы молоко давала, как другие коровы.

– Я не простая коровка, а Божья, – ответила Пятнашка. – Обычные коровы дают молоко, а я – радость. Пойдём поиграем?

Жила-была счастливая девочка Эу. У неё ничего не было, кроме песенки без слов, а мотив был какой захочется.

Встретилась Эу с богачом, у которого ничего не было, кроме богатства.

Пожалела его Эу, хотела отдать ему песенку, но не смогла. Очень уж внутренняя была песенка.

А богач даже не огорчился.

Это была карусель размером с город. Вместо сидений там были тысячи замечательных бесплатных аттракционов. Шоколадки и мороженое тоже раздавали просто так.

Некоторые здесь оставались навсегда и не вырастали. Их называли «карусельные дети». У них в зрачках всегда крутились две крошечные карусельки.