Андрей Ильичев - Практическое пособие по охоте на мужчин

Всего лишь среди семисот!!!

Позвольте, а как же остальные три миллиарда мужского либо женского населения земного шара? Ну хорошо, отбросим полтора миллиарда не пользующихся спросом китайцев, негров и эскимосов. Вычтем детей и ни на что не способных стариков. И все равно останется около миллиарда потенциальных ваших избранников! Миллиард! Тысяча миллионов!!! А вы познакомились лишь с двумя сотнями! Это сколько получится ваших половинок, если разделить миллиард на двести? Сколько упущенных вами «единственных», о которых вы даже не слышали?!

Пять миллионов получится! Пять миллионов невостребованных женихов или невест!

Прошу меня простить за травмирующий реализм, но получается, что легенда о предназначенных персонально для нас парах критики не выдерживает. Нельзя быть уверенным, что вы нашли своего избранника, не познакомившись со всем прочим миллиардом потенциальных половинок. Так что с этой красивой о браках на небесах легендой нам придется расстаться.

Но не отчаиваться, потому что, хоть мы и не имеем возможности перезнакомиться со всем миром, без своих избранников мы тем не менее не остаемся. Почему? Да потому что не можем не найти. Ведь в каждого из нас заложена и не дает нам спокойно жить программа продолжения человеческого рода. Она есть главный мотив и движитель отношений. Даже самых возвышенных. Даже платонических.

Но не стоит впадать по этому прозаическому поводу в меланхолию. То, что мы живем, ищем друг друга, любим и соединяемся, руководствуясь природным инстинктом, совершенно не умаляет красоты наших чувств. Инстинкты подобны, а вот сами чувства и формы проявления чувств строго индивидуальны. Можете считать, что всем нам выдают один и тот же отрез ткани, из которого каждый шьет индивидуальный, по собственным моделям и лекалам наряд. Кто-то на скорую нитку и попроще, кто-то покрепче и поэлегантней.

В доказательство своего утверждения об общей для всех подоплеке чувств и индивидуальности их проявления, приведу пример из военных времен. Почему военных? Потому что в период войн наблюдается наибольшая изоляция одного пола от другого. Сконцентрированным в прифронтовой полосе и по той причине лишенным выбора мужчинам приходится любить тех представительниц прекрасного пола, которые потенциально достижимы. Например, военнообязанных женщин, находящихся с ними на и вблизи передовой: санитарок, медсестер, телефонисток, прачек и пр. Их мужчины и любят.

Только не надо опошлять. Действительно любят. По-настоящему. Примерно так, как живописуют в любовных романах. То есть самозабвенно, самоотречение и почти всегда без взаимности и даже без надежд на взаимность. По причине того, что невозможно рассчитывать на ответные чувства, когда на руку и сердце одной-единственной санитарки приходится сто претендентов!

И тем не менее эти не имеющие никаких шансов на признание мужчины продолжали тайно и издалека обожать свою, одну на всех избранницу. Не на словах обожать — на деле. Потому что жизнь готовы были за нее отдать. И отдавали, прикрывая ее своим телом от пуль и осколков. Кто из нынешних самых страстных кавалеров способен ради своей пассии пожертвовать жизнью?

Потом войны заканчивались и фронтовики разъезжались по домам. Видели вокруг себя великое множество гражданских женщин. И вдруг понимали, что санитарки, в которых они были влюблены и которых считали красавицами, в общем-то, обыкновенные и даже не сказать, что особо симпатичные женщины. И совершенно непонятно, отчего они целыми ротами по ним сохли.

А на самом деле понятно. Выбора у мужиков на фронте не было. А желание любить было. И концентрировалось оно на единственных бывших вблизи окопов претендентках. На тех, показавшихся раскрасавицами санитарках.

Любой психолог докажет вам как дважды два, что несколько мужчин и женщин, потерпевших кораблекрушение и оказавшихся на необитаемом острове, непременно проиграют на своей островной сцене всю известную мировую любовную классику. То есть будут влюбляться и страдать друг по другу, будут ревновать и изменять, будут создавать семьи и разводиться и даже накладывать на себя или на соперника руки по поводу неразделенной любви. Причем все это они будут делать с величайшим энтузиазмом и пылом, даже если до того ненавидели друг друга и считали совершенными уродами. А куда им деваться, если на многие сотни миль вокруг никого больше нет? Если ближайшие представители противоположного пола находятся где-то там, за далеким горизонтом! Тут хочешь не хочешь придется довольствоваться тем, что есть в наличии.

История знает десятки примеров, наглядно показывающих, что в изолированных сообществах даже самые антипатичные друг другу люди неизбежно соединяются в семьи. И даже самые близкие родственники, когда нет дальних, могут запросто влюбляться друг в друга и рожать друг от друга детей. Потому что хотят влюбляться. Потому что хотят продолжить свой род. И заодно человечество!

В завершение данной темы приведу еще один, абсолютно понятный, потому что узнаваемый, пример. Пример из нашей с вами жизни.

Представьте, что вы идете по улице. И вдруг видите идущую навстречу давнюю подругу. А рядом с ней… Рядом с ней вы видите нечто ужасное. Лицо! Рот!! Глаза!!! А уши какие! Нет, вы на уши поглядите! А нос!! Это же не нос. Это лошадиная оглобля! Кошмар какой! Ну просто смотреть жутко. Просто Квазимодо в первозданном своем виде! Нет, даже хуже Квазимодо! Тот хоть французское гражданство имел, в центре Парижа жил. А этот натуральной местной выпечки. Причем, судя по внешнему облику, сильно бракованной выпечки. Где то ли в рецепте что-то перепутали, то ли пекарь был пьян.

Это же надо, как не повезло подруге!..

В общем, примерно такие и, вполне вероятно, даже справедливые оценки.

Ну а дальше что? Дальше начинается общение.

— Здрасьте.

— Здрасьте.

— Вы где работаете?

— Я не работаю. Учусь. В Институте международных отношений.

— Так вы послом будете?

— Ну что вы. От силы атташе.

— А атташе это что?

— Это чуть пониже посла.

— Так вы и за границей были?

— Был, но очень немного. Франция, Англия, Бельгия, Люксембург, Норвегия и еще кое-что по мелочи в Латинской Америке. Кстати, могу рассказать вам об одном любопытном обычае, который я наблюдал на острове Пасхи…

Ну что? Как вам его уши? И нос? Не уменьшились они в размерах? А ведь это только начало. Дальше будут удивительные рассказы, сумасшедшее обаяние и неповторимый великосветско-дипломатический лоск рассказчика.

Ну что там уши? Ничего уши? И хуже бывают?

И вот постепенно, попадая под влияние личности, которая и составляет суть мужчины, — личность, а не уши! — вы начинаете тихо и неотвратимо влюбляться. В того самого Квазимодо, с которым так не повезло подруге. Вы начинаете влюбляться и отбивать показавшегося вам уродом парня у соперницы. И возможно, даже отобьете и, завоевав, всю жизнь будете наблюдать дорогое вам лицо, уже совершенно не замечая носа, рта и ушей.