Г. Попов - Русская народно-бытовая медицина

Во всяком случае, заговор, несмотря даже на бесполезность его применения во многих случаях, является одним из наиболее невинных средств, как в знахарской, так и домашней терапии крестьянина.

Если, таким образом, в некоторых, из только что изложенных приемов, без особой натяжки, можно усматривать разумные основания, по своему внутреннему смыслу и содержанию допустимые с точки зрения и современной медицины, в большинстве остальных часто трудно было бы искать простого, здравого смысла.

Но и относительно этих приемов нужно сказать, что большинство из них находится в логическом, соответствии с теми представлениями, какие имеет народ о возникновении болезней. Этой чертой последовательности отмечены, как мы видели выше, религиозные заговоры и эта же самая черта, лежит на тех заговорах и приемах знахарей, к которым мы сейчас перейдем. Народное воззрение, между прочим, допускает возможность заболевания «с ветру», путем «насада», через передачу болезни кем-нибудь другим, и, вот, является целая система испытанных приемов и методов, имеющих целью, так или иначе, отделаться от болезни – пустить ее, в свою очередь, на ветер, самым простым образом «снять» с больного, перевести на животных, растения, подкинуть или передать от себя кому-нибудь другому и проч. [71] В этом последнем представлении, как мы заметили раньше, можно усматривать зародыш развивающегося понятия о заразительности некоторых болезней: странным является только то, что, по этому представлению. передавший болезнь – сам освобождается от нее.

Иногда болезнь пускается с больного как бы в пространство. При крике у детей, непременно на заре, приносят ребенка к ворожее. Та берет его на руки, делает крестное знамение и до трех раз говорит на зорю: «зоря Марья, зоря Дарья, зоря Марианна, возьми крик с младенца денной, полуденный, часовой, полчасовой, унеси ты в темны леса, в круты горы [72] Несомненно, многие из заговоров, заключающее в себе обращение к небу, светилам, заре, грому, ветрам, и т. п., первоначально были молитвами к стихийным божествам. В эпоху христианства эти древнейшие воззвания были подновлены вставками имен Спасителя, Божьей Матери, апостолов и разных угодников. Многие заговоры были до такой степени переделаны сообразно с новым вероучением, что вошли в состав требников XV–XVII ст. под именем молитв (Афанасьев, т. I). . При этом, держа ребенка на руках, знахарка кланяется на зорю, а иногда, подкрепляет лечение обращением к печке, говоря: «матушка-печурка, тебе на стоянье, а ангельской душеньке на здоровье. Во веки веков, аминь» (Керенск. у. Пензенск. г.).

При ознобе, ощущение холода изгоняется знахарями так: «мороз ты, мороз, не стой за спиной, гуляй ты по лугам и долам, по лесам и рощам, обсыпай морозом деревья, а не людей, выйди на простор, в чисто поле».

С болью поясницы поступают еще более просто, приказывая ей: «боль, выйди вон, в лошадиные копыта, в бараньи рога, тут тебе не стоянье, тут не житье тебе».

Детей, у которых от ползания по грязному и неровному полу, появляются на коленках ссадины и язвы, знахарь избавляет от страдания заговором: «войдите вы, раны, в лесные охраны, нападите на хищных зверей и на их детей». При этом знахарь плюет на раны и размазывает слюну (Орловск. г. и у.).

Также незамысловато лечатся сыпи и коросты у детей. «Сойди, нечистота, – обращается знахарь к коростам, – отвались, ты скорлупа, в широкое море, сядь ты на дно морское, сядь, не подымайся и к детям не прививайся» (Медынск. у. Калужск. г.).

Освобождение от болезни не всегда носит такой неопределенный и общий характер, а иногда имеет в виду вполне определенно обозначаемый объект и принимает характер непосредственной передачи. При этом, подобно происхождению болезни от действия какой-нибудь неодухотворенной причины, и передать ее можно иногда любому неодушевленному предмету. В Волог – ой г. знахари чрезвычайно просто передают «скрыпун» притвору двери. Для этого защемляют больную кисть руки в притвор двери или ворот, произносят три раза – «притвор, ты, притвор, возьми свой скрыпун», – тут же моют больному руки мылом и говорят: «как у мертвого мертвеца ничего не болит, не щемить, не слышно ни тоски, ни болезни, так бы и у раба Божия (такого-то) ничего не болело, не щемило, и не слышал бы он ни тоски, ни болезни» (Никольск. у. Вологодск. г.).

Не менее просто передаются болезни птицам и животным. «Когда ребенок, – рассказывает про такую передачу одна карачевская знахарка, – выходит у кого-нибудь из кожечки криком, мать бьется, бьется, приходит ко мне; и просит полечить ребенка от криксы. Я беру его в полу, в правую, и иду под нашесть, под куриную, прочту Вотчу и говорю я курам: куры рябыя и куры чёрныя, куры красныя и куры белыя, возьмите вы Иванову криксу и дайте спокой рабу Ивану и денной, и ночной, и полунощный. И до трёх раз так-то выговариваешь и три раза плюнешь».

Несколько иначе передает «крик» курам хвалы некая знахаре Д-я. Она берет кружку воды, ведет больного в «курник» и начинает брызгать водой сонного петуха, место которого, где сел, приметила засветло. Когда петух, проснувшись, закричит, Д-я приговаривает: «петух-хрип, возьми с младенца Ивана хрип, а ему дай сон.

Очень любопытен способ передачи собачьей старости щенку, практикующийся в некоторых местах Керен – го у. (Пензенск. г.). Топят баню и несут туда ребенка и маленького щенка. Знахарка моет в корыте сначала щенка, а потом, в той же воде ребенка и кончает лечение тем, что парит их вместе на полке, ударив веником но ребенку раз, а по щенку два.

Иногда для передачи собачьей хили с ребенка на щенка, применяется совершенно другой прием. Их привязывают вместе к хлебной лопате, всовывают в горячую печь и бьют прутом, попеременно ребенка и щенка, чтобы хиль перешла с первого на последнего (Городищ, у. Пензенск. г.).

Это сажание в печь ребенка при собачьей хили представляет в некоторых местах [73] Алатырск. у. Симбирск, г., Васильсурск. у. Нижегор. г., Р.-Борисоглебск. у. Яросл. г., Варнав, и Ветлуж. уу. Костромс. г. Городищ., Керенск. ц Писарев, уу. Пензенск. г., Хвалынск, у. Сарат. г., Орловск. и Волховск. уу. Орловск губ. совершенно самостоятельный прием лечения и носит название «перепекания младенца». Основанием для этой операции считается то, что, будто бы, такой ребенок не допёкся в утробе матери. Соединение этого последнего приема с только что рассмотренным, основанным на принципе передачи болезни, создает в высшей степени оригинальный и сложный прием, который чаще всего совершается следующим образом.

Утром, когда затопят печку, призывают бабку-знахарку. Она берет ребенка, кладет пли сажает его на хлебную лепешку и до трех раз подносит лопату с ребенком к устью печки, а мать ребенка идёт в сенцы, смотрит в дверь и говорит: